Предсказание счастья - Камилла Хенкинс Страница 13

— О том, что на небе скоро зажгутся звезды, и все здесь станет еще прекраснее.

А он, Дон Фергюсон, суровый ранчеро и Властелин Леса, думает о том, как прекрасно было бы заняться с ней любовью под этими звездами!

— Вы когда-нибудь справляли здесь Рождество? Я даже не представляю Рождество без снега…

— Давным-давно. Когда мама была жива. Я плохо помню.

— И ель была?

— Наверное… Да, конечно была. Не совсем ель. Пиния. Елок тут нет.

— И под ней лежали подарки?

— Не пойму, с чего это вы вспомнили про Рождество в начале лета?

— Просто так. У нас ведь праздник. Нужен какой-то неожиданный ход. Вот я и подумала — пусть в Доме на Сваях впервые за много лет опять будет Рождество. Поставим во внутреннем дворе вашу пинию, положим подарки… В списке гостей много семейных пар, надо полагать, дети тоже приедут?

— Наверное, я как-то не…

— Представляете, какой для них будет сюрприз! Подарки под елью, то есть, под пинией!

Зеленые глаза лучились, на алых губах играла мягкая и счастливая улыбка. Дону все сильнее хотелось ее поцеловать.

Такую женщину должны любить дети. Абсолютно все. И она не будет с ними сюсюкать, но зато станет возиться с ними, играть, носиться по зеленой траве, выслушивать их маленькие, но Самые Важные Секреты на Свете, а если они расплачутся, будет вытирать им слезы и утешать…

Спокойнее, Дон Фергюсон. Подумай о чем-нибудь суровом, сдержанном и истинно мужском. Например, о ранчо на излучине, откуда сегодня прискакал Рейнальдо и сообщил, что пегая кобыла жеребится…

Пегая кобыла несется вскачь, а за ней — жеребец. Они прекрасны и свободны, и нет на свете ничего, что могло бы помешать их любви, ибо таково предназначение природы — любить и дарить новую жизнь…

Лицо Дона помрачнело так резко, что Дженни посмотрела на него с тревогой.

— Босс, я вас и в самом деле начинаю опасаться. У вас сейчас такое лицо сделалось, как будто вы собираетесь взять меня за шкирку и сбросить в реку к крокодилам!

В этот момент Дон вспоминал Хьюго и его мерзкие волосатые руки, бесстыдно шарящие по этому прекрасному телу. Строго говоря, именно Хьюго, окажись он сейчас здесь, закончил бы свою бесславную жизнь в зубах крокодилов.

Дон мрачно ожег Дженни взглядом.

— Значит, такое я произвожу впечатление?

— Либо крокодилы, либо вы лично, но кто-то собирается меня съесть.

Неожиданно он рассмеялся, и у Дженни заныло сердце — так он был красив.

— Не сомневаюсь, что на вкус вы столь же великолепны, как и на вид. Кстати о еде — может, проинспектируем наряд, в котором вы собираетесь блистать на торжественном ужине?

— О нет, только не сейчас. Слишком жарко и душно. Мне даже подумать страшно о примерке.

— Вы что, планируете выйти к гостям в шубе?

— Босс, женщина носит на себе массу всякой одежды. Колготки, белье — от этого никуда не деться, хотя в здешнем климате это почти равнозначно шубе. Не забудьте лак для волос, макияж, туфли на шпильках — и на месте хозяйки бала появляется святая мученица.

Дон несколько нервно рассмеялся и заботливо поправил длинный рыжий завиток, упавший на лукавые зеленые глаза.

— Что ж, в таком случае могу предложить холодный душ и ледяное пиво. Надо сказать Клейри…

— Не трогайте ее. Она колдует на кухне, а уж два бокала и пару бутылок я вполне дотащу до веранды и сама.

— Что ж, тогда через полчаса встречаемся на веранде?

— Отлично. Не опаздывайте.

Черт, как это ей удается? Посмотрела через плечо, взмахнула ресницами — и вот уже нет крови в жилах Дона Фергюсона, а есть золотое шампанское пополам с кипящей лавой. Нет, скорее в холодный душ!

Как хорошо, что Дженнифер О'Хара приехала в Дом на Сваях.

Как это ужасно.

Она — красивейшая из виденных им в жизни женщин. Он мог бы просто восхищаться ею, как восхищаются античными статуями и картинами мастеров Ренессанса, но ведь он видел ее полуобнаженной! И теперь воспоминание об увиденном в тот злополучный вечер не оставляет его, будоражит и возбуждает, превращая хладнокровного лондонского юриста в необузданного самца.

Дженнифер О'Хара станет его проблемой. Уже стала.

Пора что-то решать.