Японо-китайская война 1894-1895 гг. Неуслышанная война - Михаил Александрович Кутузов Страница 28

Следует отметить, что, как в Китае, так и в Корее, наиболее просвещенная часть истэблишмента понимала необходимость реформирования государственного устройства — прежде всего для того, чтобы укрепить страну перед лицом внешней угрозы. Тэвонгун принадлежал как раз к той части аристократии, которая выступала за реформирование страны — но, как и в Китае, главной задачей реформ было сохранение феодальных порядков и государственного правления. В общем картина мало отличалась от китайской, разве что масштабами и некоторыми специфическими деталями.

Прежде всего, для реформ нужны были деньги. Наравне с уже привычными способами выколачивания денег из подданных — введения новых налогов, настоятельные «рекомендации» богатым аристократам «жертвовать средства для укрепления монархии», было предпринято нечто новое: в 1866 году по предложению министра Ким Бен Хака начали чеканить новую монету, стоимость которой установили искусственно. В короткий срок было изготовлено и пущено в оборот несколько тысяч вон, новых денег. Финансовый кризис не замедлил явиться: быстро вздорожали продукты, прежде всего рис. В поисках выхода правительство прибегло к неординарной мере: были закуплены старые китайские монеты, вышедшие из употребления. Китайские монеты, составлявшие по реальной стоимости, не более трети от корейских, правительственным декретом были уравнены со старыми корейскими деньгами. Эта «спасительная мера» окончательно добила финансовую систему страны.

Не лучше обстояли дела и с реформированием армии. Армия Кореи того времени — обычная феодальная вооруженная сила, которую содержали и которой «командовали» князья, получавшие это право по наследству. В 1865 году тэвонгун ликвидировал военное ведомство и взялся за реструктуризацию армии. Начал с того, что создал 4 государственных военных поселения на северных границах — именно на север, точнее, в Россию, шел самый значительный отток местного населения. На острове Канхва, считавшемся воротами Сеула, были выстроены форты и установлены сильные береговые батареи. Опасаясь нападения Японии (корейские правители тоже несколько веков опасались вторжения именно с «Восточных островов за Цусимой» — ровно столько же японцы лелеяли мечту о покорении «Страны утренней свежести за Цусимой»), — восстановил крепостные стены Сеула. Военным было приказано осваивать верховую езду: в Маньчжурии были закуплены лошади, распределявшиеся среди дворян в принудительном порядке. Дворяне, проживавшие в столице, должны были содержать по одной-две лошади и конюха. В Японии были закуплены винтовки со штыком европейского производства, была перевооружена прежде всего дворцовая стража и несколько пехотных полков. Инструкторами были японцы — разведка боевых возможностей корейской армии шла полным ходом…

Патриотический дух нации было решено поднять за счет повышения авторитета королевской власти. Были изданы портреты монарха, которые велено было держать в домах на видном месте. С апреля 1866 по ноябрь 1868 года были проведены грандиозные строительные работы по восстановлению и реконструкции королевского дворца в Сеуле. Все население страны было обложено дополнительным налогом, со всех концов страны крестьяне были мобилизованы на трудовую повинность. Идти в Сеул предстояло пешком даже из самых отдаленных горных провинций: дороги были ужасными, а транспортом во многих деревнях служили… коровы, на которых и пахали, и ездили верхом. «Пожертвования» со стороны богачей вознаграждались многочисленной придворной синекурой.

Были предприняты значительные усилия для ограничения влияния монастырей, которые были оплотом прокитайского конфуцианского духовенства. Речь шла не о стремлении избавиться от китайского влияния, и уж точно не об укреплении католицизма. Просто монастыри были реальным и серьезным конкурентом государства в выколачивании денег из населения. Конкуренция с государством в этом важном вопросе не приветствуется ни в одной стране мира, Корея не исключение…

Если говорить в общем, то реформы тэвонгуна в общем создали некоторое движение в стоячей воде корейского пруда, но новой струи в него не добавили. Вместо обожания императора подданные все больше стремились удалиться из-под его божественной руки: в конце шестидесятых годов число корейцев, перешедших Туманган и оставшихся в России, исчислялось уже тысячами. Новое вооружение требовало новых солдат и офицеров, которых неоткуда было взять. «Западные варвары» продолжали творить, чего хотели, у корейских берегов.

В 1866 году отряд из семи французских кораблей под командованием адмирала Роса напал на остров Канхва. Их нападение было отбито с большими потерями и для нападавших, и для оборонявшихся. В том же году американский корабль «Шерман» дошел до Синдяна, в непосредственной близости Пхеньяна. Изумительно хамское поведение американских пиратов вывели из терпения даже сверхвежливых корейцев: губернатор провинции Пхеньян Пак Гю Су собрал два десятка рыбачьих лодок, дождался темной ночи и попросту сжег американца. Команда была перебита до единого человека, на берег не выбросило ни одного. Американцы послали на поиски «Шермана» еще два корабля, которые отнюдь не выполняли порученную миссию. Экипажи «Чайны» и «Греты», выдавая себя за русских моряков (курсив мой. — М. К.), высадились на берег в провинции Чунчендо и совершили возмутительный акт вандализма: разрыли могилу отца тэвонгуна — то есть дедушки короля! — Нам Дён Гуна. Искали сокровища королевской семьи… Скандал вышел довольно громкий. Американцы были вынуждены потратить немало сил, чтобы его пригасить.

Однако не унимались. Корея представляла для них исключительный военный интерес. Американский исследователь Р. Деннет в книге «Рузвельт и русско-японская война», изданной в 1925 году в Нью-Йорке, особо подчеркнул: «При обсуждении правительством США проблемы приобретения военно-морских баз еще за 30 лет до завоевания Гавайских островов и Филиппин, было решено, что Корея будет одним из первых районов для будущих военно-стратегических баз». Саркастически ухмыльнувшись, подтвердим, что идея сия вполне актуальна для США и по сей день…

Новая попытка реализовать эту потребность была предпринята в 1871 году. Отряд из шести вымпелов (1230 матросов и морских пехотинцев, 85 орудий) под командованием командующего Тихоокеанской эскадрой контр-адмирала М. Роджерса прибыл к многострадальному острову Канхва с задачей разрушить военно-морскую базу Гвансендин. Даже повод для подобного действия не был выдуман: разнести в хлам, и все. Однако американцам сильно не повезло: сильное волнение и отжимное течение затрудняли стрельбу с кораблей, а немецкие инструктора-артиллеристы, ставившие крупповские пушки на крепостные форты, с истинно немецким педантизмом пристреляли практически всю акваторию и составили очень толковые стрельбовые таблицы. Разобраться в них мог любой мало-мальски смыслящий канонир. Огонь оказался не просто мощным, но и предельно сосредоточенным: шесть орудий крепостной батареи садили снаряды один за другим практически в одно место, не давая американцам маневрировать. Попытка десантировать ночью морскую пехоту на шлюпках привела к окончательному поражению: в рукопашном бою корейцы были гораздо искуснее. Инцидент в Гвансендине не покрыл флаг Тихоокеанской эскадры неувядаемой славой. На корейской земле появились первые американские могилы…