Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945 - Курт Мейер

«Внимание! Танки, вперед!»

Мы все стояли и ждали этого момента. Наши глаза (в которых уже начинало рябить) были прикованы к стрелкам часов.

На заре взревели двигатели машин. Мы увеличивали скорость, шли все быстрее и быстрее, до самой границы. Я напряженно вслушивался в тишину утренних сумерек. В любой момент, расчищая нам путь на восток, должны были начать свой смертоносный полет первые снаряды нашей артиллерии. И вдруг шипение, завывания и пронзительный визг повисли над нами, создавая впечатление еще большей нашей собственной скорости, которую мы ощущали каждым своим нервом. Приближаясь к границе, мы бросили беглые взгляды на наши штурмовые группы, в то время как они стремительно двигались к пограничным ограждениям и разрушали препятствия фугасными зарядами. Пулеметный огонь прошелся по улице, а короткие ослепительные вспышки взрывающихся гранат осветили цели. Наши танки и бронемашины на полной скорости ворвались в деревню Гола. Штурмовые отряды пехоты захватили мост через реку Просна – он уже был подготовлен к подрыву и попал в наши руки невредимым. В считаные минуты деревня была занята. Польские солдаты вылезали со своих позиций, ошарашенные и ошеломленные, и шли к нам с поднятыми руками. Они еще до конца не верили, что всего через десять минут после начала боевых действий война для них закончилась.

Я остановился перед телом польского офицера. Пуля пробила ему горло. Теплая кровь хлестала из раны. Да, это была война! Эта первая смерть, увиденная мною на этой войне, со всей ясностью запечатлела в сознании ее мрачную реальность.

Но надо было двигаться дальше! Вывороченные с корнем деревья и догоравшие дома затрудняли продвижение. Мы едва различали дорогу. Поднимавшийся от земли туман смешивался с дымом от взрывов снарядов и бомб.

Я не мог оставаться со штабом полка. Миновав Голу, я двигался вперед с разведывательным дозором. Конечно, в качестве командира роты СС истребителей танков у меня были совершенно другие обязанности. Атака танков противника не ожидалась, и к тому же моя рота была распределена по частям между отдельными батальонами нашего полка. Меня не устраивал такой характер боевых действий, поэтому я тайно последовал за наступающими танками. С 1934 года я наблюдал за развитием танков как оружия на учениях у Дёберица, а позднее у Вюнсдорфа и Цоссена. Теперь же я оказался на войне в качестве истребителя танков.

Клубящаяся пыль и туман все еще висели в воздухе, когда я увидел два наших танка и мотоциклетный взвод. Видимость была менее 300 метров. Вдруг зловещая тишина была прервана ударом снаряда польской противотанковой пушки. Первый танк завертелся и, весь в дыму, встал. Его катки еще вращались, когда второй танк тоже был подбит. Оба наших танка находились на расстоянии около 150 метров от противотанковой пушки, позиция которой была хорошо замаскирована.

Снаряд за снарядом пробивали броню наших танков, а пулеметные очереди поливали улицу, заставив нас искать укрытие. Мы слышали крики экипажа танка-разведчика и были вынуждены лишь наблюдать, не имея возможности прийти на помощь. Каждый раз, когда новый снаряд, пробив броню, проникал внутрь танка, крики наших смертельно раненных танкистов, остававшихся внутри, становились громче. Мы пытались помочь своим товарищам, которые сумели покинуть подбитые танки и выйти из-под обстрела, но это было невозможно. Пулеметы противника били по улице. Их огонь переместился вслед за танкистами, которым удалось выбраться из своих разбитых и горящих машин. Крики тех, кто остался в подбитых танках, становились слабее. Я лежал за кучей гравия. Как завороженный смотрел на кровь, сочившуюся из пробоин в броне первого танка. Я был будто парализован, не видел тех польских солдат, которые стреляли, но мои товарищи уже лежали мертвые, прямо передо мной.

Из тумана галопом выскочила польская кавалерия. Она мчалась прямо на нас, и ее не останавливал огонь моего автомата МР.38. Только когда огонь мотоциклетного взвода скосил нескольких лошадей и всадников, яростный кавалерийский отряд ускакал обратно в туман. Наша артиллерия обрабатывала высоту перед нами, в то время как гренадерский танковый батальон штурмовал позиции противника. Молодые гренадеры двигались так, будто были на учениях. Их невозможно было остановить ни пулеметным, ни артиллерийским огнем. Бесчисленное, как казалось, множество солдат шли при поддержке танков в наступление на противника.

Я смотрел, пораженный, как атака проходила прямо передо мной. Танки стремительно рвались вперед. По мере того как атака наращивалась, поляки сметались с занимаемых позиций. Наступление продолжалось, почти не встречая сопротивления; его не могли остановить ни противник, ни естественные преграды. Каждый из наступавших немецких солдат был убежден в справедливости этой войны и, не колеблясь, отдавал свою жизнь за права своего народа. Для этих молодых воинов война с Польшей была не агрессией, а устранением несправедливости. Они хотели ликвидировать позорное наследие Версаля – вернуть потерянные в 1919 году территории и пресечь притеснения немцев, ставших разделенным границами народом. Свою силу немецкие солдаты черпали из своих устремлений.

Эти молодые люди были элитой нации. Их отобрали из тысяч добровольцев, и они прошли интенсивную подготовку в течение четырех лет. Полк (с августа 1940 года бригада, с июня 1941 года дивизия) СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» набирали из солдат, которым к началу войны исполнилось девятнадцать лет; военнослужащим унтер-офицерского состава было около двадцати пяти лет. Очевидно, что эти молодые люди не оказали никакого влияния на политические события 1933 года. В 1933 году они были еще школьниками, стремившимися к каким-то идеалам и желавшими посвятить себя служению этим идеалам. Как же их отблагодарили, какую дурную славу о себе им пришлось вытерпеть, и как с ними обращаются даже теперь? Но 1 сентября 1939 года эти солдаты не могли знать, что через несколько лет станут козлами отпущения для злобных политиков. Они были честными воинами, выполняющими свой долг, как подобает прусскому солдату.

Примерно в 10.00 городок Болеславец сдался после яростного штурма и уличных боев. Огонь артиллерии противника градом обрушился на этот населенный пункт, вызвав жертвы среди населения. К наступлению ночи мы уже были вблизи Верушува и готовили атаку на следующее утро. Моторизованный полк СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» был придан 17-й пехотной дивизии и должен был прикрывать ее правый фланг от возможных атак польской кавалерийской бригады.

Надвигавшаяся темнота скрывала разрушения, произведенные днем. Ужасная картина поля боя была видна только вблизи. На горизонте поднималось зарево от горящих деревень, над оскверненной землей стелился густой дым. Мы молча сидели за полуразрушенной стеной, пытаясь осмыслить первый день боев, и слушали отрывки из исторической речи Гитлера. «Я решил разрешить вопрос с Данцигом и польским коридором и найти способ убедиться в том, что изменение в отношениях между Германией и Польшей сделает мирное сосуществование между нами возможным». Слова фюрера еще долго эхом отдавались у нас в ушах.