Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон Страница 33

Дженкс загудел крылышками под потолком, направляясь накухню. Айви покачала головой:

– Попадется обязательно.

Я пожала плечами и придвинула хлебные палочки.

– Ему ничего плохого не сделают.

Опираясь на спинку, я смотрела, как веселятся довольныепосетители, думая про Ника и про то, как давно мы с ним никуда не выбирались.Дошла уже до второй хлебной палочки, как появился официант. Мы и так молчали, акогда он убрал грязные тарелки, смел крошки, все превратились в ожидание. Шея уофицианта под голубой атласной рубашкой представляла собой сетку шрамов –последние еще не зажили, с воспаленными краями. И улыбка, адресованная Айви,была слишком заискивающей, слишком щенячьей. Мне это очень не понравилось, и яподумала, о чем он мечтал до того, как стал чьей-то игрушкой.

Укус демона у меня стал покалывать – я глянула через зал иувидела Пискари, который лично нес нам еду. Вслед ему поворачивались головы,привлеченные легендарным ароматом, идущим с поднятого вверх подноса. Громкостьразговоров заметно упала. Пискари поставил перед нами поднос, очень приветливоулыбаясь. Его жажда признания за ним кулинарного таланта казалась странной длясущества с такой огромной скрытой силой.

– Я ее назвал «Напрасная надежда», – сказал он.

– Боже мой! – воскликнул с отвращением Гленн, иголос его отчетливо прозвучал в наступившей тишине. – Там же помидоры!

Айви ткнула его локтем под ложечку – достаточно сильно,чтобы у него перехватило дыхание. Зал затих, только доносился шум сверху. Яуставилась на Гленна в упор.

– Как это чудесно! – выдавил он из себя. Бросиввзгляд на Гленна, Пискари разрезал пиццу на клинья с профессиональнымискусством. У меня слюнки потекли от смешанного аромата сыра и соуса.

– Как пахнет! – восхищенно сказала я, и моя прежняянастороженность заснула в предвкушении еды. – У меня никогда так неполучается пицца.

Коротышка поднял почти несуществующие тонкие брови.

– Вы пользуетесь готовыми соусами. Я кивнула, гадая,как он об этом узнал. Айви глянула в сторону кухни:

– Где Дженкс? Надо, чтобы он это видел.

– Мои работники с ним забавляются, – небрежноответил Пискари. – Я думаю, скоро отпустят.

Старый вампир-нежить положил первый кусок Айви, потом мне,потом Гленну. Офицер ФВБ одним пальцем отодвинул тарелку, скривившись в гримасе.Остальные посетители зашептались, ожидая нашей реакции на последнее творениеПискари.

Мы с Айви немедленно взялись за свои ломти. Аромат сыра былсилен, но не настолько, чтобы перебить запах пряностей и помидоров. Я откусилапервый кусок – и глаза сами блаженно закрылись. Томатного соуса былодостаточно, чтобы создать фон для сыра. И сыра достаточно, чтобы создать фондля начинки. И есть там «бримстон» или нет, мне уже было все равно – так этобыло вкусно.

– Сожгите меня на костре прямо сейчас, –простонала я, жуя. – Это невероятное чудо.

Пискари кивнул, сверкнув лысиной в свете ламп.

– А тебе, девочка моя Айви? Айви стерла соус сподбородка.

– Ради такой штуки можно восстать из мертвых. Пискаривздохнул с облегчением:

– Сегодня на рассвете я засну спокойно.

Я перестала жевать, вместе со всеми обернувшись к Гленну. Онзастыл между мною и Айви, сжав челюсти в решительности – и приступе тошноты.

– Гм, – сказал он, разглядывая пиццу, и сглотнулслюну с таким видом, будто тошнота уже победила.

У Пискари смыло улыбку с лица, и Айви сурово воззрилась наГленна:

– Ешь! – сказала она так, что слышно было во всемресторане.

– И с кончика начинай, не с корки, – предупредилая. Гленн облизал губы.

– В ней помидоры, – сказал он, и я поджала губы.Именно то, чего я хотела избежать. Можно подумать, ему живых червяковпредложили.

– Не будь ослом, – едко произнесла Айви. –Если ты и правда думаешь, что вирус «Т4-Ангел» проскочил через сорок поколенийпомидоров и вылез в совершенно новом виде специально для тебя, я попрошуПискари тебя укусить, пока мы здесь. Тогда ты не умрешь, а просто станешьвампиром.

Гленн обвел взглядом ожидающие лица и понял, что пиццупридется есть, если он хочет выйти отсюда сам себе хозяином. Делая глотательныедвижения горлом, он неуклюже подцепил ломоть, зажмурился и открыл рот. Шумсверху стал громче – это в нижнем этаже все затаили дыхание, глядя на него.

Он откусил кусок, и лицо его резко перекосилось. Ниточкисыра образовали двойной мост между ним и пиццей. После двух жевательныхдвижений щелки глаз осторожно приоткрылись, движения челюсти стали медленней.Распробовал, значит. Мы встретились с ним взглядами, и я кивнула. Он медленноотодвинул пиццу ото рта, разрывая ниточки сыра.

– И как?

Пискари подался вперед, выразительно положив руки на стол –его искренне интересовало, что думает обычный человек о его кухне. Гленн, ядумаю, лет за сорок был первым, кто попробовал.

У него лицо вытянулось в раздумье. Он проглотил прожеванное.

– Гм… – сказал он с еще частично набитымртом. – Это… это хорошо. – Вид у него был потрясенный. – И ведьвправду хорошо.

Весь ресторан будто выдохнул. Пискари выпрямился во весьсвой невеликий рост, явно польщенный, а разговоры зашумели вокруг с каким-тоновым оживлением. – Вы у нас всегда желанный гость, офицер ФВБ, –сказал Пискари, и Гленн застыл, явно встревоженный тем, что его раскусили.

Пискари схватил стоявший позади него стул, развернул его,сел напротив нас за стол и смотрел, как мы едим.

– Ну, – сказал он, когда Гленн приподнял сыр –посмотреть на лежащий под ним томатный соус. – Вы же сюда не ужинатьпришли. Чем я могу быть вам полезен?

Айви отложила пиццу и потянулась за бокалом.

– Я помогаю Рэйчел в розыске пропавшего лица, –сказала она, без необходимости отводя с лица прядь волос. – Одного изтвоих служащих.

– Он попал в беду, деточка? – спросил Пискари, иего звучный голос прозвучал неожиданно сочувственно.

Я пригубила вино:

– Это мы и хотим выяснить, мистер Пискари. Речь идет оДэне Смейзере.

Немногие морщины Пискари сбежались к переносице, онпристально глянул на Айви. Язык тела ее предал: хотя и едва заметно, но онапоежилась, и посмотрела встревоженно и вызывающе одновременно.

Я резко повернулась к Гленну – он стаскивал с пиццы сыр. Ясмотрела, потрясенная, как он осторожно скатывает его горкой.

– Вы не могли бы нам сказать, мистер Пискари, когда выего в последний раз видели? – спросил он, явно больше интересуясь своимиманипуляциями с пиццей, нежели допросом.