Безмолвный Джо - Т. Джефферсон Паркер Страница 75

Мне показалось, что я стремительно падаю в лифте – душная и тесная кабина уносит меня в темноту. И навстречу летел человеческий крик – голос был мой и вроде не мой.

Я опять услышал, как Тор отпил из бутылки. Когда он продолжил, до меня с трудом доходили его слова – так быстро я летел вниз.

– Так вот, – проговорил он, – думаю, ты должен это знать. Вот и все. – И он повесил трубку.

Я нажал на "звездочку-69", но его линия не отвечала.

Скорость, только скорость могла вернуть мне покой. Я опустил все стекла и пришпорил триста пятьдесят лошадей моего "мустанга", которые понесли меня по шоссе в сторону Санта-Аны.

"Ты не мой сын, Джо".

Постепенно я успокоился и пустил механического скакуна нормальной рысью, направляясь на станцию компании "Амтрек" в Санта-Ане. Сердце перестало колотиться в груди, и я старался удержаться в своей "точке спокойствия". Мысленно я представлял дерево, орла и холмы на горизонте, но заставить себя взобраться на ветку мне так и не удалось.

Добравшись до станции, я припарковал машину и осмотрелся вокруг в поисках каких-нибудь гостиниц или мотелей. Ничего. В пяти кварталах от вокзала я наконец обнаружил сдающиеся в аренду комнаты и рядом офис для регистрации с табличкой на дверях "Палома". Всегда спокойный клерк за конторкой прикинул в уме, нет ли у них кого-нибудь, похожего по описанию на Тора, но – увы, и через десять минут я уже покидал станцию.

Мотель "Фернандес", гостиница "Супериор", номера на Четвертой улице, даже ночлежный дом. Никаких следов. Постепенно круг поисков расширялся: мотель "Оук", гостиницы "Сэддлбэк" и "Сиеста". За окошком регистрации в отеле "Ранчо" сидела молодая индианка, у которой при моем виде округлились глаза. Она отвела взгляд в сторону, на прикрепленную цепочкой шариковую ручку. Я описал ей Тора Свендсона.

– Двенадцатый номер, – промолвила женщина, не отрывая глаз от ручки. – Можете воспользоваться телефоном у вас за спиной.

– Я лучше зайду. Спасибо.

Комната номер двенадцать располагалась в дальнем углу на первом этаже, справа от вестибюля. Вокруг ламп в коридоре роилась мошкара. В девятой комнате громко орал телевизор. Остановившись напротив двери, окрашенной в бирюзовый цвет, я постучал.

Тишина. Никакого движения и звуков с той стороны. Я снова постучал.

– Кто там?

– Джо.

– Секунду.

Я услышал, как снимают цепочку и открывают замок. Когда дверь распахнулась, передо мной стоял Тор. На его бледном лице с голубыми глазами застыла все та же невеселая улыбка. Те же белые волосы и белая борода, мешковатые джинсы и замызганная футболка, обтягивающая живот. Босые белые ноги.

– Как ты меня отыскал?

– Приехал на машине. Я войду?

Он отступил в сторону, пропуская меня в слабо освещенную комнату. Телевизор был включен, но без звука. В воздухе висел запах сигарет, алкоголя и жареной картошки. Кухня, объединенная со спальней. Дверь в ванную была прикрыта. Тор плюхнулся на стул в углу напротив телевизора. На ночном столике стояла полупустая бутылка дешевой водки из универсама и упаковка апельсинового сока.

– Я собирался сказать тебе это еще в прошлый раз, – сказал Тор. – Но для меня очень важно было получить прощение. И я побоялся переборщить.

– Откуда тебе известно, что я не твой сын?

– Во-первых, у меня всегда были подозрения на этот счет. А потом я проверил календарь. После чего поколотил ее, и она призналась.

– Так чей же я?

– Она не знала. Такие женщины это не запоминают. Когда я сидел в тюрьме в ожидании суда, она предложила мне денег, только чтобы я не говорил, почему это сделал. И подтвердил, что ты мой сын, а совершил это в помешательстве, В общем, я согласился взять откупные. Но решил не спешить с заявлением, чтобы иметь возможность постоянно тянуть с нее деньги за это. Следователям я ничего так и не сказал. Но у всех сложилось впечатление, что я плеснул кислотой в собственного сына, и все настроились против меня. Я сразу это понял, когда зачитали обвинение. На суде меня поместили в специальную клетку – отличная штука, должен сказать, – откуда я даже давал интервью. Черт возьми, я был тогда знаменитостью. И тогда же решил держаться линии, что сделал это по наущению Бога, что, дескать, он мне подсказал. И что ты мой сын. Как Исаак у Авраама. У него была такая же белая борода, как у меня. Я много раз читал и перечитывал эту историю, стараясь поверить.

– Поверить во что?

– Что человек во имя Бога может убить собственного сына. Хотя знаю, что это можно сделать и по другим причинам.

– Например, если узнаешь, что ребенок не твой?

Он посмотрел на меня своими невинно-голубыми глазами. На этот раз без улыбки.

– Может быть. Я никого не убивал, Джо. Даже тебя. Я плеснул этой кислотой, чтобы досадить ей. Я был пьян и взбешен. Я ничего не имел лично против тебя. Ты должен это понять. Просто чтобы сделать этой суке больнее. Отомстить ей за то, как она обошлась со мной. Я не утверждаю, что поступил правильно, но в жизни есть вещи, Джо, которые мужчина простить не может.

Его последние слова будто повисли в воздухе, и вместе с ними комнату заполнило что-то еще. Взглянув на бутылку, Тор сделал затяжной глоток и запил соком.

– И ты рассчитываешь на мое прощение?

Он поднял на меня глаза – сплошная голубая невинность. Натужная улыбка, борода, как у Санта-Клауса.

– Ты уже простил меня. Забыл? Мы это уже проехали. Забудем все и начнем сначала. Послушай, отхлебни. Для универсама это неплохая водка.

– Где она сейчас?

– Шарлотта? Я не видел ее уже лет двадцать. Даже по телефону не говорил. Разве что деньги получал. Она всегда присылала вовремя. Держу пари, что она давно покончила с прошлым, сменила имя и вышла замуж за банкира.

– Сколько? И как долго?

Тор посмотрел мимо меня, словно пытаясь припомнить. Если бы его сейчас сфотографировать и показать кому-нибудь снимок, то можно подумать, что перед вами добродушный весельчак. Если не считать мешков под глазами и выцветшей потной кожи.

– По тысяче баксов уже в течение двадцати трех лет. Всего получается двести семьдесят шесть тысяч. И еще пять тысяч авансом. Но я уже все потратил.

– Но все эти годы ты с ней так ни разу и не говорил, даже по телефону?

– Может, пару раз она и звонила. Но ничего не говорила, а лишь молчала в трубку. На денежных переводах никогда не было обратного адреса. Так что не утруждай себя расспросами.

– А как она узнавала, куда посылать деньги?

– Адрес всегда один и тот же – мой почтовый ящик в Сиэтле.

– Где она жила последний раз, как ты ее видел?

– Там, где все это и случилось, – в Лейк-Эльсинор, в округе Риверсайд. Но уже много лет назад один парень в тюрьме рассказывал, что она перебралась в Лос-Анджелес. Не знаю, правда ли это.