Наказать и дать умереть - Матс Ульссон Страница 60

Я замялся:

– Ах да, вы ведь живете в деревне… Это замечательное красное вино.

– Вот как? А я трезвенница, в жизни не выпила ни капли алкоголя.

– Что, и в тот раз тоже? – не поверил я.

– Да, тогда я вышла из церкви, с репетиции хора, и обнаружила, что у меня на велосипеде спустили оба колеса. А тут подвернулся мужчина на белом автофургоне.

Я схватился за голову. До сих пор я полагал, что «экзекутор» наказывал девушек за разврат и недостойное поведение, но в случае с Сесилией об этом и речи не шло. Она была пай-девочкой, маменькиной и папенькиной дочкой, трезвенницей и пела к тому же в церковном хоре. Я не сомневался, что о проколотых шинах также позаботился он.

– Он как-нибудь объяснился? Сказал за что?

– Говорил что-то насчет урока, который я должна извлечь.

– Извлечь урок? – переспросил я.

– Я была в шоке, поэтому плохо запомнила. Но что-то такое звучало…

– А что случилось с велосипедом? Вы напоролись на разбитую бутылку?

– Нет, кто-то проколол обе шины.

Завершая разговор, я вспомнил своего папу.

– Подумать только! – восклицал он, когда я сидел в наушниках рядом со старым магнитофоном. – Такая маленькая коробочка – и стерео…

Слово «стерео» он произносил как «стеро».

Я с восхищением посмотрел на свой мобильник.

Подумать только, и такая маленькая коробочка может достать до Новой Зеландии!

В этот момент «коробочка» сообщила мне о двух пропущенных звонках. Оба от Арне Йонссона.

– Я отыскал ее, – сообщил старик, когда я ему перезвонил.

– Кого?

– Ту, из Хальмстада.

– О!

Я не находил слов.

– Но она больше не живет там. Бывший коллега, хороший знакомый бывшего полицейского, который до сих пор имеет связи в полиции, нашептал, что она переехала в Гётеборг, к мужу. А та, что жила в Гётеборге, погибла в автомобильной аварии семь лет назад. Ты понимаешь, о ком я…

– И что-то подсказывает мне, вы знаете ее имя, – перебил я Арне. – Той, которая раньше жила в Хальмстаде, а потом переехала в Гётеборг.

– Мария Ханссон, – торжественно провозгласил Арне. – Ее и сейчас так зовут. Я дам тебе ее номер.

Между тем ресторан закрылся, Симон убирал посуду, сдвигал столы, складывал стулья и диванные подушки. Ему помогали две юные официантки и «мальчик» Андрюса Сискаускаса.

Я чистил зубы, когда со двора донесся странный шум.

Я давно привык ко всем здешним звукам и к тишине. Но сейчас кто-то копошился за моим домом – такое я слышал впервые. Потом раздались шаги, будто человек крался вдоль стенки.

Я вышел из ванной, проскользнул на веранду и поспешил к Симону в ресторан.

– Кто-то проник в мой дом.

Симон вышел на веранду с пятнадцатью диванными подушками на голове. Они с официантками устраивали соревнование, кто больше унесет. Симон всегда побеждал.

– Подожди! – Он свалил подушки кучей в углу и удалился на кухню.

Вскоре Симон появился с фонариком в одной руке и клюшкой для гольфа в другой. Клюшку протянул мне.

– Возьми. Такую неплохо иметь, хотя бы в целях самообороны.

Ничего подобного до сих пор держать в руках мне не приходилось. Я молча повертел свое оружие и помахал им из стороны в сторону.

– Будешь бить, я посвечу, – пообещал Симон.

– Пахнет дымом, – сказал я, с шумом втянув воздух.

Симон кивнул, снова вышел на кухню, вернулся с огнетушителем.

Лес подходил так близко, что двигаться вдоль задней стены было почти невозможно. И все же в кустах кто-то шевелился. Когда мы огибали угол, с другой стороны дома мелькнула человеческая фигура. Одновременно вспыхнула куча хвороста, которую я навалил возле стены. Пламя взметнулось на полметра, запахло бензином.

Симон оттеснил меня локтем не менее профессионально, чем Мартин Далин [45]в свои лучшие годы, вжался в стену и пустил в ход огнетушитель, тут же покрывший хворост шапкой белой пены.

– Что это было? – спросил Симон, отдышавшись.

На его лбу блестели капли пота.

– Не знаю. Кто-то хотел поджечь дом.

– А это что за черт?

Он указал на парковку. Раздался звук заводившегося мотора, и мы оба устремились туда что было сил. Однако увидели лишь фары спешащего к трассе автомобиля.

– Кому ты насолил? – повернулся ко мне Симон.

Я пожал плечами:

– Да мало кому…

– Подумай. – В голосе Симона звучала угроза.

Мы вернулись к дому. Огонь не коснулся стены. Я разбросал ногой обожженные ветки.

– Рухлядь какая-то… – Симон недоуменно вглядывался в темноту.

– Не знаю, я видел только задние фары, – развел руками я.

Мы вернулись в ресторан, где ждали официантки и «мальчик» Андрюса.

Симон налил каждому по кальвадосу.

«Мальчик» оказался трезвенником, так что я выпил и его кальвадос, когда расправился со своим. Потом пошел к себе и, прежде чем запереть дверь, обошел с фонарем вокруг дома.

В постель лег с клюшкой для гольфа.