Парк Горького - Мартин Круз Смит

Если бы ночи всегда были такими темными, зимы такими мягкими, а свет фар так ослепительно ярок…

Милицейский фургон резко тормознул и заскользил по снегу. Из машины выбралась бригада по расследованию убийств — будто выкроенные по одному шаблону неуклюже туповатые на вид милиционеры в овчинных полушубках и худощавый, бледный, в штатском — старший следователь. Он с интересом выслушал рассказ офицера, обнаружившего в снегу трупы — тот наткнулся на них глубокой ночью, сойдя с тропинки парка, — закоченел от холода, захотелось отлить — расстегнулся и тут увидел их.

Группа двинулась в направлении света фар. Следователь полагал, что бедняги сбросились на троих и, веселясь, замерзли насмерть. Водка в стране всегда была «жидкой валютой». Цена ее постоянно росла. Считалось, что бутылка на троих удачно сочетала экономические возможности и желаемый результат. Великолепный пример первобытного коммунизма.

Осветилась другая сторона поляны, по снегу побежали тени от деревьев, затем наконец появились две черные «Волги». Из машин вышла группа сотрудников КГБ в штатском во главе с коренастым энергичным майором по фамилии Приблуда. Милиционеры и агенты КГБ топали ногами, чтобы согреться. Изо ртов валил пар. На шапках и воротниках мерцал иней.

Милиция, служба МВД, регулировала уличное движение, гоняла пьяных и ежедневно подбирала трупы. На Комитет государственной безопасности, КГБ, возлагались более важные обязанности — борьба с внешними и внутренними заговорщиками, контрабандистами, недовольными. Хотя сотрудникам комитета полагалась форма, они предпочитали ходить в штатском, чтобы быть незаметными. Майор Приблуда, расточая улыбки, беспрестанно отпускал грубоватые шутки, довольный, что тем самым сглаживает профессиональную неприязнь, которая отравляла «сердечные» отношения между милицией и Комитетом государственной безопасности. Он разглядел следователя.

— Ренко!

— Так точно. — Аркадий Ренко сразу направился к трупам. Приблуде оставалось идти следом.

Оставленные на снегу следы милиционера, обнаружившего трупы, кончались на полпути к выдавшим трагедию сугробам в центре поляны. Старшему следователю полагалось бы курить хорошие сигареты, но Аркадий закурил крепкую дешевую «Приму» и глубоко затянулся — как всегда, когда он имел дело с мертвецами. Как и говорил милиционер, было три трупа. Они мирно, будто уложенные заботливой рукой, покоились под тающей ледяной коркой. Тот, что в центре, лежал на спине со сложенными как для похорон руками. Другие два — скорчившись подо льдом, будто виньетки по углам дорогой почтовой бумаги. На всех были коньки.

Приблуда плечом оттеснил Аркадия.

— Начнете, когда смогу убедиться, что здесь не затронуты вопросы государственной безопасности.

— Безопасности? Майор, да здесь три пьяницы в общественном парке…

Но майор уже махал рукой одному из своих сотрудников с фотоаппаратом. При каждом щелчке затвора снег вспыхивал голубым светом, а трупы будто парили в воздухе. Иностранная камера проявляла снимки почти моментально. Один из них фотограф с гордостью показал Аркадию. Отраженный снегом свет вспышки смазывал изображения трупов.

— Ну как?

— Быстро. — Аркадий вернул фотографию. Снег вокруг трупов все больше затаптывали. Чтобы унять раздражение, он снова закурил. Провел длинными пальцами по гладким темным волосам. Заметил, что ни майор, ни фотограф не догадались надеть сапог. Может быть, промокшие ноги заставят кагэбистов заняться своими делами. Что касается трупов, то он рассчитывал найти поблизости в снегу пустую бутылку — другую. Позади него, за Донским монастырем, постепенно рассеивалась ночная мгла. На краю поляны он увидел Левина, патологоанатома из милиции, с презрением наблюдавшего за происходящим.

— Похоже, что трупы лежат здесь давно, — сказал Аркадий. — Через полчаса наши специалисты смогут очистить их ото льда и исследовать при свете.

— В один прекрасный день и ты станешь таким, — Приблуда указал на ближайший труп.

Аркадий не был уверен, не ослышался ли он. В воздухе мерцали льдинки инея. Не мог он так сказать, решил Аркадий. Лицо Приблуды с хитрым выражением, будто он что-то задумал, то появлялось в свете фар, то исчезало. Сверкали его маленькие темные глазки. Внезапно он стал стягивать перчатки.

— Мы здесь не для того, чтобы вы нас учили. — Приблуда, раскинув ноги, уселся прямо на трупы и начал по-собачьи разгребать снег налево и направо.

Человек порой думает, что привык к виду смерти; Аркадию приходилось бывать в жарких кухнях, забрызганных кровью от пола до потолка, он специалист, ему известно, что летом бывает слишком много крови, поэтому он предпочитает закоченевшие в зимнее время трупы. И вот из снега показалась маска смерти. Старший следователь подумал, что он никогда не забудет это зрелище. Он еще не знал, что оно станет решающим событием его жизни.

— Убийство, — сказал Аркадий.

Приблуда был невозмутим. Он тотчас стал сметать снег с других голов. Они выглядели так же, как и первая. Затем он сел верхом на тело, лежавшее посредине, и начал колотить по замерзшему пальто, а потом разодрал его. Затем он содрал с тела нижнюю одежду.

— Та-ак, — рассмеялся он. — Можно констатировать, что это баба.

— Ее застрелили, — сказал Аркадий. Между мертвенно-белых грудей чернела рана. — Вы уничтожаете следы, майор.

Приблуда разломал одежду на двух других трупах.

— Застрелены, все застрелены! — Он ликовал, как удачливый грабитель могил.

Фотограф Приблуды озарял его действия вспышками, фиксируя, как тот приподнимает смерзшиеся волосы, выковыривает из черепа одного из трупов сплющенную пулю. Аркадий заметил, что, кроме обезображенных лиц, у всех трех жертв отсутствовали последние фаланги пальцев.

— У мужиков, кроме того, прострелены головы, — Приблуда вытер снегом руки. — Три трупа, счастливое число, следователь. Теперь, когда я сделал за вас грязную работу, мы квиты. Хватит, — приказал он фотографу. — Поехали.

— Вы всегда делаете грязную работу, майор, — сказал Аркадий, когда фотограф удалился.

— Что вы хотите сказать?

— В снегу три убитых и изуродованных человека. Это работа для вас, майор. Вы же не хотите, чтобы расследованием занимался я. Кто знает, куда это может привести?

— Куда же?

— Всякое случается, вы же сами знаете. Почему бы вам и вашим людям не взять расследование на себя, а я бы со своими людьми отправился домой?

— Насколько я вижу, здесь нет признаков государственного преступления. Просто дело несколько сложнее, чем обычно, только и всего.

— Более сложное из-за того, что кто-то уничтожил следы.

— Протокол и фотографии вам пришлют, — Приблуда изящными движениями надел перчатки, — так что мой труд пойдет вам на пользу. — Он заговорил громче, чтобы было слышно всем, кто находился на поляне. — Само собой разумеется, если вы обнаружите что-нибудь относящееся к компетенции Комитета государственной безопасности, пусть прокурор немедленно сообщит мне. Вам ясно, следователь Ренко? Через год или через десять лет, но как только вы что-то узнаете, дайте знать.