Убежище - Бренда Новак Страница 47

По Далтону.

Боже, он же знал, что не надо спрашивать.

Паркер настоял, что сам заплатит за обед. Хоуп приняла это с максимально возможной любезностью, но, как только он скрылся в туалетной комнате, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она чуть не рассказала ему о снах, которые видела с возвращения в Инчантмент. Тех, где она видела Отем, но не могла до нее дотянуться. Но ей было просто не выговорить. Так часто случалось, когда она пыталась поделиться чем-то для себя болезненным.

Почему ей никак не удается преодолеть барьер, отделяющий ее от других людей? Хоуп ощущала, что вроде бы все делает правильно, но не живет по-настоящему. Когда же она закрыла большую часть своей души?

Она не могла вспомнить когда. Все происходило так постепенно, что она даже не понимала этого. Она глубоко похоронила свои чувства, и это ей помогло приспособиться к жизни. Для нее тогда самым важным было приспособиться, чтобы выжить. Но сейчас…

Она вспомнила тепло руки Паркера, когда он накрыл ее руку своей. Она ответила бы на его участие — улыбкой, например, — если б могла. Но она сидела, желая, чтобы их пальцы переплелись, а потом отстранилась из страха, что хочет такого интимного жеста.

Внезапно зазвонил сотовый Паркера, который тот оставил на столе, и Хоуп вздрогнула от неожиданности. Она видела, что Паркер по пути из туалетной комнаты наткнулся на знакомого, и не стала отвечать на звонок, решив, что тот переадресуется на голосовую почту. Телефон в конце концов замолчал, но через несколько секунд зазвонил снова, и посетители в соседней кабинке недовольно обернулись в ее сторону.

Хоуп снова посмотрела в сторону Паркера и убедилась, что он все еще поглощен разговором. Тогда она быстро схватила телефон и ответила на звонок.

После ее «алло» последовала длинная пауза. Она уже собиралась дать отбой, когда детский голос — явно с большим сомнением — произнес:

— Кто это?

— Хоуп Теннер. Кто говорит?

— Далтон. Где мой папа?

— Он со мной в ресторане.

— А почему вы отвечаете по его телефону?

— Потому что он сейчас очень занят. Хочешь ему что-нибудь передать?

Ребенок не ответил. Он только произнес «Ой», потом снова наступило молчание, и он сказал обвиняющим тоном:

— Я вас не знаю.

— Еще нет. Я приехала в город только пару недель назад.

— И мой папа уже предложил вам пойти на свидание?

Хоуп удивленно застыла.

— Он не просил меня о свидании, — сказала она. — Мы просто работаем вместе.

— С Лидией и Кэтрин он тоже работает вместе, но их он не приглашает на ужин поздно вечером, — заметил мальчик.

Хоуп улыбнулась его подозрительному тону.

— Тебе не о чем волноваться, — сказала она. — Могу точно сказать, что твоему папе я не слишком нравлюсь.

— Правда?

— Клянусь.

— Откуда вы знаете?

— Ну… — Хоуп на мгновение задумалась. — Он не хотел, чтобы меня взяли на работу в центре, но Лидия настояла. А сегодня ему нужна была моя помощь, но он все равно не хотел брать меня с собой. Он часто хмурится, когда смотрит на меня. Это не слишком хорошие признаки, как думаешь?

— Да, — глубокомысленно согласился Далтон. — Особенно если он хмурится. Он это делает, только когда очень злится. Что вы ему такого сделали?

— Ничего, насколько я знаю.

— Вы знаете маму Холта?

— Нет. А кто это?

— Мама моего друга. Но мне она не нравится.

— Почему?

— Она постоянно говорит папе, что мне необходимо то, чего я не хочу.

— Например, овощи? — поинтересовалась Хоуп. Она чувствовала, что разговор идет о чем-то более серьезном, чем горох и морковка, но ей хотелось, чтобы Далтон поделился с ней только тем, чем хотел поделиться. Или в чем нуждался.

— Да. И еще другое, гораздо худшее.

Хоуп сдержала смешок, в голосе мальчика звучало столько драмы. Хотя его явно расстраивало вмешательство в его жизнь той женщины.

— И что же может быть хуже гороха? Шпинат?

— Нет. Миссис Райдер хочет, чтобы я плакал. Из-за домашнего задания. Можете в это поверить?

Хоуп отняла трубку от уха и посмотрела на нее. Она правильно расслышала?

— На самом деле нет. Не могу. С какой стати?

— Она считает, что я не плачу, потому что расту без матери.

— А тебе разве не хочется иметь мать? Временами?

— Нет, если она будет похожа на миссис Райдер.

— Понимаю. Но у миссис Райдер наверняка есть и хорошие качества.

— Нету. Она зачесывает волосы так, что ее голова похожа на огромный улей. — Мальчик сказал эти слова с явным отвращением, но за этим стояло что-то большее.

— А еще? — подтолкнула его Хоуп.

— Еще она всегда говорит, чтобы я жевал с закрытым ртом, не дает пачкаться и заправляет мне рубашку. Она считает, что я слишком грубо играю с Холтом и должен сидеть тихо, пока он занимается на фортепьяно. А еще она говорит папе то, что мне не нравится.

Хоуп стала рисовать круги на запотевшей стенке своего стакана.

— Ты уже упоминал об этом. Но не сказал, что именно она говорит твоему папе.

— Много всякого. И постоянно придумывает, что со мной что-то не так, — пожаловался мальчик.

Хоуп была заинтригована. Что может быть не так с этим милым и располагающим к себе мальчиком?

— На что она жалуется больше всего?

— На этой неделе?

— Да.

— Она говорит, что я не умею выражать свои эмоции.

— Отсюда и разговоры о плаче, да? — спросила Хоуп.

— Наверное.

— Хм… дай подумать. — Хоуп вытерла влажные пальцы салфеткой. — Далтон, сколько тебе лет?

— Десять.

Десять лет. Как Отем. Хоуп ощутила мучительную тоску в сердце, но постаралась не обращать внимания на боль.

— Я бы сказала, что ты уже достаточно взрослый.

— Для чего?

— Видишь ли, люди испытывают не только печаль, — ответила Хоуп. — Еще есть радость, гнев, разочарование и многие другие эмоции. Может, тебе стоит говорить, что именно ты испытываешь? Так ты покажешь, что можешь об этом разговаривать, и миссис Райдер уже будет обращаться к тебе самому, а не к твоему отцу.

— Правда? — спросил Далтон. — Я могу так сделать? И меня не будут ругать?

Хоуп подумала, каким строгим иногда может быть Паркер, и понадеялась, что не вводит его сына в заблуждение.

— Если ты будешь правильно себя вести, то нет. Если ты будешь к ней уважительно относиться, я думаю, она поймет, что ты гораздо способнее, чем ей кажется. — Уголком глаза Хоуп заметила, что Паркер пробирается между столиками, и поторопилась закончить разговор: — Ты мне кажешься очень умненьким. Ты ведь знаешь, как вести себя уважительно, правда?