Сошедший с рельсов - Джеймс Сигел Страница 47

Это был день рождения Анны.

Я не пропустил еще ни одного ее дня рождения. И не представлял, как пропущу этот. Пусть она мрачно пожимала плечами: мол, дни рождения… что это такое? Я был уверен: дочь не простит мне, если я не приду на ее праздник, и я заполучу второго судию, хотя вполне хватает и первого.

Поэтому, когда я в очередной раз позвонил домой и трубку взяла Диана, я выпалил:

– Пожалуйста, не зови Анну. Мне нужно с тобой поговорить.

– Да, Чарлз, – вздохнула она.

Наконец-то назвала меня по имени.

– Приближается день рождения Анны.

– Я знаю, когда у Анны день рождения.

– Тебе не кажется, что в этот день я должен быть дома? Анна обидится, если решит, что на ее день рождения я остался в Калифорнии.

– Я еще не готова тебя видеть.

Да, в том-то и проблема: Диана не готова. Зато я более чем готов.

– А если поступить так… Сказать, что я вырвался на минутку и должен улететь обратно?

– Не знаю…

– Диана, это же день рождения Анны.

– Хорошо. На ночь можешь остаться. Но утром, пожалуйста, уходи.

– Понятно. Договорились. Спасибо.

Странно было благодарить жену за то, что она позволила мне переночевать в моем собственном доме. Не то чтобы несправедливо – просто странно. Но самое главное – она согласилась.

* * *

Я купил три компакт-диска, которые порекомендовал продавец «Вирджин рекордс», и пришел домой.

Анна мусолила овсянку и тупо смотрела на экран телевизора, где шла программа MTV.

– Папа!

Обычно она сдерживала восторг, но на этот раз так искренне обрадовалась, что молнией соскочила со стула и оказалась в моих объятиях. А я так крепко прижал ее к груди, будто от этого зависела моя жизнь. А может быть, так оно и было.

Я уже собирался спросить, где мама, но в эту минуту Диана появилась на кухне. Я смутился – не знал, что делать, словно приперся на свидание к незнакомому человеку. Как поздороваться? Что сказать? По-моему, Диана тоже растерялась. Поколебавшись, мы ограничились небрежным объятием и пожатием рук, словно хоккеисты после окончания матча.

– Как Калифорния? – спросила Диана, явно желая побыстрее разделаться с нашими шарадами.

– Прекрасно. Но съемки не закончены. Утром придется вернуться.

Для Анны это оказалось новостью. И весьма неприятной. Она надула губки и заныла:

– Ну… папа…

– Извини, золотце. Ничего не поделаешь. – Первая правда, которую я сказал дома.

– Я так хотела, чтобы ты послушал меня в весеннем концерте. Я выступаю соло.

– Отлично. Только не становись профессиональной певицей, пока не закончишь школу.

Попытка разрядить обстановку шуткой провалилась: Анна обиделась и снова уткнулась в телевизор.

– Кто-нибудь даст мне соку? – спросила она.

Внезапно пульт дистанционного управления у нее в руках заходил ходуном. Вверх-вниз, вверх-вниз.

– Тебе нехорошо, дорогая? – встревожилась Диана. – Ты вся дрожишь.

– Хочу и дрожу. – Дочь бросила на меня взгляд, который ясно говорил: «Вот видишь, что мне приходится испытывать из-за тебя. Мне стало хуже».

Диана достала из холодильника апельсиновый сок и налила полстакана:

– Держи.

Анна пригубила.

– Попей еще, – посоветовала Диана.

– Пей сама, – огрызнулась дочь.

Она всегда остро реагировала, когда ее чем-нибудь пичкали. Или не пичкали. Она продолжала дрожать.

– Пожалуйста, дорогая, – поддержал я жену.

– Со мной все в порядке, – отрезала Анна.

– Послушай…

– В порядке! – Анна схватила стакан и кинулась в коридор. – Когда вы от меня отвяжетесь!

– Она напугана, – объяснила Диана. – Настроение меняется очень быстро.

– Я знаю.

«Почему вы меня назвали Анной?» – спросила дочь, когда была совсем маленькой.

«Потому что ты моя частичка, – ответила жена. – Меня зовут Дианна. Если отнять частичку „ди“, получится твое имя».

– Мне надо вернуться к счетам, – сказала жена.

И я подумал, что скоро у нас возникнут проблемы с платежами.

Я забыл купить поздравительную открытку. И поскольку жена и дочь злились на меня, решил: отправлюсь-ка в канцелярский магазин на Меррик-роуд.

В магазине пожилая женщина колдовала с карточками лото.

– …восемь… семнадцать, тридцать три… шесть… – Нескончаемое моление об удаче. – …девять… двадцать два… одиннадцать…

Я прошел к задней стене, где были выставлены открытки. Не только поздравительные, но и благодарственные, соболезнующие. Я обратился к разделу, посвященному дню рождения, и чуть не увяз в подразделах. Поздравления мамочке, сыну, жене, теще, бабушке, лучшему другу, кузине… Вот, слава Богу, дочери. Теперь предстояло решить, в каком ключе выбрать текст: в шутливом, уважительном или сентиментальном. Я склонялся к сентиментальному. Чувствительных открыток тоже оказалось немало – с цветами на обложке и короткими стихотворениями внутри. Однако стихи были не столько трогательными, сколько пошловато-банальными. Например: