Дочерь Божья - Льюис Пэрдью Страница 37

— В «Зальцбергверке» под горой Хаберсам долгое время кроме нацистов не было никого, пока в 1945 году в окрестностях Альт-Аусзее не появились грузовики, забитые бесценными шедеврами мирового искусства — скульптурами, живописью, иконами, редкими книгами и манускриптами, — продолжил Морген. — Как вы знаете, Гитлер разграбил величайшие частные и государственные коллекции оккупированных стран для своего «Фюрермузеума». Для этого музея проектировалось создание огромного комплекса, который собирались построить в закопченном промышленном городке Линце — городе его детства. Гитлер, неудавшийся художник, собирался построить величайший музей всех времен и народов, чтобы родной город его никогда не забыл. Однако бомбардировщики союзников так и норовили помешать планам фюрера, поэтому все экспонаты пришлось переместить в соляные шахты «Зальцаммергут», чтобы уберечь от почти ежедневных налетов… В отличие от скованных ледяной секретностью эсэсовцев, охранявших шахты Хаберсам, грузовики с произведениями искусства сопровождали испуганные подростки из вермахта, которые были счастливы оказаться подальше от фронта, да к тому же гордившиеся своей ролью хранителей трофеев. Они из кожи вон лезли, рыща по округе и конфискуя соляные шахты под новые склады. Большая часть награбленного осела в шахтах около Бад-Ишль и Бад-Аусзее, а особенно — в самых глубоких шахтах около Штейнберга и Моосберга. Выполняя боевую задачу — сохранить трофеи фюрера, — солдаты развозили сокровища на грузовиках по горным дорогам, которые зимой становились смертельно опасными. Их сопровождали кураторы музеев, часто — военнопленные… Эти грузовики деловито шныряли по городу с утра до ночи — торговцы были счастливы. Число прихожан в моей церквушке резко выросло, так что я оказался по уши в делах. Я был занят настолько, что на время забыл о шахтах у горы Хаберсам. Но мои новые прихожане, солдаты вермахта, рассказали мне на исповеди о таких ужасах и страданиях, что я даже усомнился, будет ли Господь Наш настолько всепрощающ, что спасет и их заблудшие души.

— Отец наш Небесный в извечной благодати своей прощает нам многие грехи, — сказал Браун, на вкус Моргена — слишком напыщенно.

— Прошу простить меня, Ваше Преосвященство, я знаю это, — довольно резко ответил Морген, — но я-то был обычным человеком, я и сейчас — обычный человек, вселенская мудрость и всепрощение — не моя епархия.

— Да уж, — снисходительно улыбнулся Браун.

— Вам угодно услышать историю или поиздеваться надо мной?

Кардинал ответил долгим тяжелым взглядом. Потом произнес:

— Прошу вас, продолжайте.

— Все началось с подросткового любопытства, — вздохнул Морген, — примерно через два месяца после того, как стали прибывать грузовики с награбленным, тринадцатилетний паренек по имени Йоганн Хоффер, катаясь на лыжах неподалеку от Альт-Аусзее, слишком близко подъехал к шахте Хаберсам. Его застрелили. На следующее утро, около четырех часов, я открыл дверь юному сержанту СС по имени Вилли Макс, которого потрясла смерть Йоганна. Он был свидетелем того, как это произошло. По его словам, из спортивного интереса — два лейтенанта просто решили попрактиковаться в стрельбе по местным. Юный немец, умоляя об отпущении грехов, рассказал мне о Тайном Мессии. Всю дальнейшую жизнь я сожалел, что мне довелось выслушать эту исповедь, но тогда я должен был что-то сделать… Эсэсовцам было запрещено заходить в деревню, и мне через сержанта удалось добиться разрешения провести мессу для солдат и офицеров прямо в гарнизоне. В тот день, когда я пришел, солдаты были в состоянии близком к панике — только что им сообщили о наступлении союзников. Солдаты молились с истовостью отчаявшихся людей. Пораженцы. Ходили слухи, что союзные войска уже вошли в Австрию и с каждым днем подходят все ближе. Больше всего эсэсовцы боялись того, что с ними будут обходиться так же, как до этого они сами обходились с другими. Это была нелегкая судьба для тех, кто за шесть лет безжалостной войны забыл смысл слова «милосердие»…

Напуганные вояки потихоньку разговаривали с Моргеном о том, как бы им ускользнуть отсюда в темноте. Не один человек уже просил его раздобыть гражданскую одежду для побега. И никто из них толком не представлял, что же именно они охраняют. Эта тайна была доверена лишь избранным, в числе которых оказался и юный сержант, пришедший к Моргену за отпущением грехов.

— Как-то вечером после исповеди мы с Вилли Максом проскользнули от бараков ко входу в шахту. Огромную пещеру превратили в настоящую крепость. В многочисленных нишах вдоль коридоров было сложено оружие, боеприпасы, взрывчатка и мины-ловушки. Мне показали, как все заминировано, чтобы при необходимости вызвать взрывом обвал, блокирующий вход. Войдя со мной внутрь, сержант поручился за меня, и меня впустили без вопросов. Моя просьба об экскурсии по шахте была выполнена незамедлительно… Мне это удалось, Ваше Преосвященство, — сказал Морген, пересиливая гнев и отвращение от таких воспоминаний, — потому что, как вы знаете, многие из нас в церкви, особенно антисемиты, слишком уж ревностно служили рейху и его целям. — Не обращая внимания на недовольный вид Брауна, Морген продолжал: — Мне не хотелось верить сержанту, но когда мы открыли самодельный склеп и я увидел своими глазами золотой ларец Страстей Софии, ее плащаницу и все документы, сомнения отпали и я преисполнился священного ужаса. Затем часовой вернул ларец на место, открыл потайное отделение и достал оттуда пакт, подписанный Гитлером и Папой Пием XII… Когда я прочел эту Папскую концессию, — сказал священник, глядя в глаза Брауну, — я почувствовал, как вера во мне схлопнулась в точку, и я потерял контроль над собой. — Морген медленно покачал головой, как будто эти события полувековой давности все еще заставляли его страдать. — Я видел себя как бы со стороны, словно моя душа уже покинула тело. Все происходило так, будто я не контролировал собственные кулаки, когда они устремились к бледной шее часового. У меня было такое ощущение, что моими руками управляет высшая сила. Снова и снова я бил его, пока он не свалился на пол, оглушенный и окровавленный. — Дыхание Моргена стало частым и глубоким, как будто эта история произошла с ним только что. — Потом я протянул руки к ларцу и услышал за спиной окрик: «Стоять!» Я повернулся и увидел сержанта, благодаря которому оказался здесь. Он держал штатный «люгер», направленный мне в грудь… «Стреляйте, — сказал я, — я готов к смерти». Но сержант покачал головой и ответил: «Нет, вам нужно уходить». Я повернулся и увидел, что двери убежища закрываются сами собой, приводимые в движение скрытым в стене механизмом. Я повернулся, чтобы взять ларец, но сержант буквально выдернул меня оттуда, и дверь закрылась. Он спас мне жизнь. Если бы не он, я оказался бы в ловушке за дверью… Иногда я жалею, что этого не произошло, — печально сказал Морген. Его руки тряслись, когда он взял чашку. — Сержант сказал мне, что даже внутри убежища были секретные механизмы и ловушки, которые убивали любого, кто пытался похитить сокровища Третьего рейха… Вдалеке раздались голоса, и я понял, что остаться в живых, чтобы успеть поведать миру о том, что я видел, может оказаться сложнее, чем убедить мир поверить мне. Сержант отвлек их внимание, и мне удалось бежать из шахты, но, к сожалению, я не смог убежать от погони.

Морген замолчал, в очередной раз борясь с искушением открыть тайну, но вновь взял себя в руки. Он был благодарен, что его собственный незаконнорожденный сын избежал ужасов войны, и молил Бога о прощении заблудшего священника за проявленную слабость, зачавшую его. А также за гордость, которую он испытывал каждый день, глядя, как его сын становится из мальчишки мужчиной.