Имитатор. Книга первая. Увертюра - Олег Рой Страница 27

— Мне надо было к ней персональную охрану приставить?

Начальник, как ни странно, в бутылку не полез, ничего в духе «ты как с руководством разговариваешь?» не произнес и про субординацию вообще не поминал. Наоборот, вздохнул:

— Иди работай. И дай уже хоть какой-нибудь результат!

— Да, Петр Ильич, я понимаю.

— Понимает она! — донеслось уже в спину.

Но даже это прозвучало механически, без должного возмущения.

Нет, все-таки быть начальником — это ужасный ужас. Вроде и власть у тебя — для кого-то это бывает важно — но ведь и клюют все кому не лень.

* * *

Фанни, Доменика, Ольга, Регина…

Арина повторяла эту последовательность уже в миллионный, кажется, раз — но ослепительная вспышка озарения (сатори, инсайта, хоть горшком обзови) все никак не желала вспыхивать посреди меланхолически темного мозга.

Черт! Ну должна же быть в этом перечне хоть какая-то закономерность!

Должна, да.

Регина… Регина мешала. Прочие жертвы, вне всякого сомнения, были выбраны пресловутым «методом случайного тыка». Ничего общего — кроме телесной, как бы это помягче выразиться, субтильности — между ними не было. Ну вот еще, пожалуй: среди них не было ни негритянок, ни китаянок, ни индианок. Но критерий ли это? Имитатор предпочитает дам европеоидного типа или все проще: в Питере, даже с учетом гастарбайтеров и студентов, этот самый европеоидный тип преобладает статистически?

Нет, все это — категорически «не то». А что — «то»?

Кстати, как Он их отыскивает? Если бы не Ольга Тимохина, можно было бы предположить, что дело — в необычных именах. Но — Ольга? Куда уж обычнее.

На всякий случай Арина полезла листать соцсети.

Доменика и Регина посещали один и тот же фитнес-клуб. Можно ли считать это связью? Вряд ли. Клуб был одним подразделений довольно обширной спортивной корпорации, девушки посещали разные его филиалы… нет, не то.

Фанни и Доменика входили в одну и ту же «вконтактную» группу, объединявшую любительниц (а может, и любителей) вышивания крестиком.

Ольга и Регина были поклонницами… ой, кто это? Это еще и поет?

Арина прыснула.

Тасовать пасьянс хобби и пристрастий можно было бесконечно: собаки, рэп, «Игра престолов», лечебное голодание… нет, это бессмысленно. Что-то объединяло двоих из четверки, кое-что даже троих. И ничего — всех.

Ничего, кроме смерти.

Фанни, Доменика, Ольгя, Регина…

Регина…

Регина не могла быть выбрана случайно. Не бывает таких совпадений.

Но, в то же время, о деле «красильщика» писали многие…

Регина…

Любопытно — убийца забирает одежду жертв как сувенир — или, точнее, трофей — или же раздевает их чисто функционально: потому что в его представлениях мертвое тело исполняет некую роль и для наилучшего ее исполнения оно, тело, должно быть обнаженным. Вопрос, однако.

По краске и прическам судя, скорее всего второе.

Куклы. Марионетки. Шахматные фигурки.

Да еще и этот странный способ умерщвления.

Арина не могла припомнить чего-то подобного. Чтобы кто-то убивал, лишая доступа к воде?

Чем руководствуется «наш» убийца?

Нравится ему наблюдать длящиеся мучения жертв или акт более… энергичного убийства ему просто не по силам? Оставить жертву без воды — это сложно, это требует времени, внимания, возможности контролировать «процесс». Если мертвые тела — марионетки, почему не отравление, не выстрел, не нож, не, в конце концов, простой удар по голове? Ведь все это — быстрее. Допустим, добыть яд или пистолет — это определенные сложности. Но камень или мешок с песком, чтобы разбить голову, или нож — доступнее некуда.

Почему же не? Он не переносит вида крови?

И — он ли? Может, как раз — она? Кто та девушка, что выманивала жертв? Или их двое?

Фанни, Доменика, Ольга и Регина.

Или правильнее: Фанни, Домника, Ляля и Регина?

Это было похоже на считалочку. Или даже на веселую танцевальную песенку. Два прихлопа, три притопа, Фанни-Фанни, Доменика, Ляля и Регина…

Господи!

Арина ахнула. Догадка не то что озарила — обожгла мозг. Неужели все так просто? И никакой он, разумеется, не Красильщик — теперь, наконец, ясно: что же он «имитирует».

Или она ошибается?

Недолгие раскопки в собственной памяти, а затем и в гугле результата, впрочем, не дали. Ну да, что-то похожее попадалось, но чтобы полное совпадение — нет. Нигде, ничего и ни разу.

Хотя что там тот гугл! Тут нужна консультация настоящего специалиста!

* * *

— Девушка, вы куда? Документик ваш предъявите, — остановил Арину сонный полноватый охранник. Линялая камуфляжная куртка плотно обтягивала нависающий над поясом таких же линялых брюк животик. Напарник, такой же вялый и пузатый, сидел, вольготно развалясь и прикрыв глаза, на скамье в дальнем углу холла. Не то спал, не то медитировал, не то переживал последствия «вчерашнего», судя по испещренному красными прожилками носу и общей помятости физиономии.

В другое время Арине, может, польстило бы, что ее приняли за студентку — а то и за абитуриентку — но сейчас было не до того, ее гнал азарт. Она ткнула мужику служебное удостоверение, сухо бросив:

— В приемную комиссию.

Откуда на язык выпрыгнула эта приемная комиссия? Арина и сама толком не знала, кто именно ей нужен — кто-нибудь, кто «понимает» в музыке. И не просто понимает, а как следует. «Просто» она и сама понимала, но этого оказалось недостаточно.

Удостоверение охранника явно впечатлило.

— Так это… — как будто растерялся он. — Экзамены-то кончились уже. А чего случилось-то?

— Неважно, — ответила Арина сразу на обе фразы. — Мне и деканата хватит.

— Какого? — не унимался охранник.

Черт! И в самом деле — у каждого факультета свой деканат, то есть… семь, что ли, штук.

Сошлись на музыковедческом.

Но, скользнув мимо пропустившего ее наконец пузана в лабиринт старинных коридоров, Арина тут же забыла о музыковедческом факультете. Ей, в сущности, годился любой.

В просторных гулких коридорах пахло паркетной мастикой и канифолью. Дежавю. Арине даже показалось, что она слышит откуда-то мелодию бетховенского «Сурка». Вот уж бред. Откуда здесь, в консерватории, «Сурок», которого играют в первом классе музыкальной школы. Арина играла. Мама убедила себя в том, что из Арины получится Великая Пианистка. Собственно, спецы, к которым ее — пятилетнюю-семилетнюю-десятилетнюю — водили на прослушивание, к маминым мечтам относились весьма благосклонно, признавая, что «из девочки будет толк». Ай, ладно, чего теперь вспоминать! Чудо, что удалось тогда от мамы отбиться. Зато польза. Если б не тогдашние вечные экзерсисы, может, Арина сейчас и не сообразила бы, что напоминают ей выкрашенные в черное тела жертв на парковых скамейках.