Плывущая женщина, тонущий мужчина - Масахико Симада Страница 65

Как вам, возможно, известно, я человек криводушный. Мне претят все те, кого называют «гордостью нации», «некоронованными королями», «непобедимыми героями». И в то же время втайне я испытываю восхищение перед этими небожителями, завидую их энергии, досадую на их непрекращающиеся успехи. Есть ли люди, не знающие подобного раздвоения? Мне кажется, любой, так же как и я, в глубине души ждет не дождется, когда гордый лев свернет себе шею и будет предан забвению. Разве, сидя в кино или перед телевизором, подсознательно не желаем мы гибели всесильного воина? Тех, кто, лежа на боку у себя дома в полной безопасности, радуется чужому несчастью, приговаривая: «Бывает же такое!», Брюс Ли называет японцами. Это еще очень благодушный взгляд на японцев. Я, как мог, подавлял в себе подобное высокомерие. Я хотел, несмотря ни на что, демонстрировать присущую японцам твердость духа. Так что я криводушен вдвойне. Признаюсь, я думал: подождите, мы еще посмеемся над этим Брюсом Ли! Но если уж мне суждено стать побитым псом, я буду побитым псом, сохранившим свою гордость. Сам понимаю, какие странные мысли меня обуревают…

Вновь умоляю вас не брать с меня пример и не идти по моим стопам! Довольно и одного криводушного неудачника. Напротив, прошу вас после моей смерти взять на себя груз ответственности и предпринять все, чтобы освободить корабль.

И последнее. Передаю все капитанские полномочия первому помощнику Мисиме. Брюс Ли обещал, что компания выплатит мне выходное пособие, поэтому прошу вас позаботиться, чтобы оно попало в руки моей семьи. Так же прошу после выхода из порта Пусан мои бренные останки предать морю.

Капитан «Мироку-мару» Дзин Нанасэ

Самэсу напряженно слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Мисима положил письмо капитана на стол.

– Что касается меня, – сказал он, – считаю, что смерть капитана не должна остаться бунтом одиночки.

Моряки молчали, но явно были на его стороне. Только никто не знал, что конкретно следует предпринять.

– Это ужасно! Уйти так рано, в одиночестве. Я знал его больше двадцати лет! – Старший машинист Такэути положил руку на покойного, с трудом сдерживая слезы.

– Пока еще не поздно, необходимо что-то сделать, чтобы этот подвиг не был напрасным.

Эконом также был к чему-то готов. Но к чему именно, он и сам не понимал. Ясно, что надо самоотверженно бороться с создавшимся положением, но столь же очевидно, что всякого, кто открыто выступит против Брюса Ли, неизбежно ждет «смерть героя». Никто из моряков не желал по второму кругу, вслед за капитаном, умереть смертью храбрых. Все молча переминались с ноги на ногу. И вдруг потекло тонким ручейком от матроса к матросу:

– Мы этого так не оставим!

– Смерть капитана не будет напрасной! – точно клятва…

Внезапно Самэсу почувствовал, что все взгляды устремились на него. Над ним нависло гнетущее молчание, вынуждающее его поклясться вместе со всеми. Нет, у Мисимы взгляд был другой – холодно-презрительный. Он как будто бросал ему вызов, говоря – мы не дураки, чтобы выбалтывать свои истинные планы шпиону! Во время стоянки в Пусане Самэсу сидел один в каюте, сжимая руками голову. Пытаясь определиться, как поступить по совести, он неуклонно приходил к одному и тому же выводу. Никто не способен противостоять убежденности и закаленной в боях философии Брюса Ли, поэтому остается, стараясь никого не обидеть, ждать, когда тот созреет до того, чтобы объявить всем своим врагам амнистию. Какой постыдный вывод! Как пишет капитан в своем завещании – члены экипажа, отсиживаясь в безопасности, выжидают, когда гордый герой свернет себе шею. Самэсу решил, что только одна тактика может увенчаться успехом – не высовываться, втереться в доверие к Брюсу Ли и нащупать его слабое место, чтобы позже этим воспользоваться. Лично у него, во всяком случае, нет другого выхода, кроме как по-прежнему проводить свои дни в праздности. Брюс Ли наверняка бы над ним посмеялся. Пусть смеется сколько влезет. От смеха его не убудет. Пусть, если угодно, считает его безвольным японским паразитом!..

«Мироку-мару» с мертвым капитаном на борту вышел из порта после полудня. И.о. капитана Мисима прикрепил на стене в рубке между портретами Мао Цзэдуна и Брюса Ли календарь с голыми красотками, подарок нефтяной компании, таким образом выразив свою решимость к сопротивлению, и взял курс на следующий пункт назначения – Владивосток. Похороны капитана Нанасэ состоялись в районе подводной возвышенности Ямато.

– Надо позвать Брюса Ли, пусть тоже поучаствует, – сказал Мисима.

Делать нечего, Самэсу, волоча мигом отяжелевшие ноги, поплелся в каюту Брюса Ли.

Брюс Ли дремал, положив голову на колени Аои. Он проиграл в кости «профессору» и, по условию, должен был ее отпустить, но в какой-то момент она вновь вернулась к нему. Она не говорит по-английски, Брюс Ли не говорит по-японски. Остается только гадать, как они находят взаимопонимание, но явно спелись. Небось спариваются в каждую свободную минуту. Брюс Ли дремал с видом совершенной беззащитности. Самэсу кашлянул. Тот, не раскрывая глаз, спросил:

– Что еще? – И, услышав о предстоящих похоронах, пробормотал: – Капитан Нанасэ умер, потому что хотел умереть. У меня не было ни малейшего желания участвовать в этом идиотизме – ставить на кон свою жизнь. Я хочу жить красиво. А он, чтоб только меня уесть, повесился чуть ли не на моих глазах. Я позвал гвардейцев, надеясь его спасти, но было уже поздно. Не думал, что он действительно покончит с собой. Я встретил на этом корабле всего двух человек, заслуживающих уважения, и капитан один из них. Второй – корейский поэт. Он, как и я, понимает горькую правду жизни. А капитан поторопился мне назло наложить на себя руки. Пусть бы по случаю его самоубийства поднялся «божественный ветер»!

– Но если б не подфартило, пришлось бы умереть вам.

– Исключено. Я неизбежно побеждаю всякий раз, когда победа мне необходима. Если проигрыш ничем не грозит, совсем другая игра!

– Вы сжульничали? – воскликнул Самэсу.

Слова Брюса Ли привели его в такое негодование, что он едва не набросился на него с кулаками. Он не мог смириться с мыслью, что капитан, рисковавший в этой решающей игре жизнью, стал жертвой мошенничества!

– Я прибегаю к шулерским приемам с соответствующим противником. Но в тот раз была серьезная игра. Я победил, но победа далась мне нелегко, давно я не испытывал такого азарта.

– Какая вам выгода от смерти капитана?

– Никакой. Но если хочешь знать, после той леденящей душу игры я как будто воскрес. Капитан умер, а я воскрес. За это я должен сказать ему спасибо. Но если учесть, что в этой игре я истратил часть своего везения впустую, моя прибыль равна нулю.

– Далее смерть человека вы вписываете в свой приходно-расходный баланс?

– Да, это моя дань уважения умершему.

В ужасе Самэсу попятился, но сумел собраться с духом и выпалил:

– Зная, с какими мыслями умер капитан, я не могу вас простить!

– Ха, ты знаешь мысли капитана? Хочешь отомстить его врагу? Вызвать меня на игру, поставив на свою жизнь? Что ты, трус, несешь!