Любовь среди рыб - Рене Фройнд Страница 6

Частенько ему приходилось болеть за немцев.

И чего ради он и впрямь отправился к этой хижине? Должно быть, это решение было принято в состоянии короткого замыкания. Как и многие другие решения в его жизни. После того как Сюзанна дала все клятвы и принесла все присяги, что знать не знает докторшу из университетской клиники «Шарите», Фред с сомнением заинтересовался планом насчет хижины. Вернувшись из больницы, он чувствовал себя в своей квартире еще хуже, чем раньше. Ему хотелось вырваться оттуда. Инстинктивно он чувствовал, что, если останется в Берлине в своих четырех стенах, все снова вернется в ту же мрачную колею — со странной паникой, с отчаянием из-за паники, с истерикой из-за отчаяния. Диагноз, который поставили ему врачи: «органически совершенно здоров», — зарядил его новой энергией, и он должен был использовать эту энергию, чтобы вырваться из темницы дурных привычек — пьянствовать, бояться, сомневаться, отчаиваться. Ему необходимо было вырваться. Но куда-нибудь туда, где он мог бы оградить себя. Где он мог быть один. Он рассматривал вариант снять домик у моря. У Балтийского моря. Секретарша издательства обшарила Интернет в поисках имеющихся предложений. Как и следовало ожидать, в конце июня найти жилье у моря, доступное по цене, оказалось невозможно.

Сюзанна Бекман показала ему на карте, где находится хижина. Грюнбах-на-Эльбзее. Фреду уже приходилось слышать об этом месте. Долина Эльбталь находилась на северном краю Альп. Там было Большое Эльбзее — озеро, где брал начало один из истоков реки Эльбы, а дальше в горах — еще и Малое Эльбзее. На берегу которого и стояла хижина, построенная из лиственницы.

— Там настоящая идиллия, — сказала Сюзанна.

— Идиллии не бывает, — возразил Фред. — Идиллия держится лишь до тех пор, пока не начнешь присматриваться.

— Вы можете привезти мне еще и томик афоризмов, — сказала Сюзанна. И тут же оговорилась: — Но вы ничего не должны, Фред. Чувствуйте себя свободным от любых обязательств. Просто наслаждайтесь свободным временем. Не думайте о письме. Возьмите отпуск. Отдышитесь.

Как опытная издательница, она знала: лучше всего не давить на автора. Это единственное, что действительно оказывает на них давление.

Сюзанна объяснила ему, где найти воду и дрова.

— Ключ лежит у Алоиза в трактире «У серны». Там, где дорога сворачивает к Малому Эльбзее. Передайте Алоизу сердечный привет. Приятного отдыха! Чусс!

Приближаясь к предгорьям Альп, Фред чувствовал усталость. Дождь все лил, и темп в 80 километров в час не мог раздражать медлительностью. Останавливаться Фред не любил. Он вообще избегал автостоянок на трассе. Там у него всегда кружилась голова. Гораздо увереннее он чувствовал себя в своем «бенце».

Только зря на мойку ездил. Мог бы сэкономить — ввиду такой погоды. Правда, машина, уже больше полугода простоявшая на боковой улочке, была покрыта толстым, липким слоем грязи. Пришлось скребком для льда вычистить на лобовом стекле смотровое окошко, чтобы вообще доехать до мойки. Зато завелась машина с полоборота. Только «Мерседес» — это «Мерседес». Рекламный слоган, который своей простотой так трогал Фреда, будто это была хорошая строчка Рильке.

Для помытой машины Фред нашел парковочное место прямо перед своим домом. И зашел в маленькую лавку на первом этаже. Ёзер по-настоящему обрадовался. Фред закупил кое-что в запас: овечий сыр, хлеб, оливки, томаты. Халву в качестве аварийного запаса: достаточно одного кусочка, чтобы целый день быть сытым. И, разумеется, вино. Двенадцать бутылок, чтобы хватило на первые дни. А в остальном в этой странной хижине ему мало что понадобится. Немного одежды, зубная щетка.

Когда Фред подумал о вине в багажнике машины, он вспомнил поговорку одного мудрого коллеги: «День без пива — все равно что день без вина». Надежда на австрийское «мартовское», а то и на «гессер» из бочки все-таки заставила его припарковаться на автостоянке. Сгорбившись, как будто это могло защитить от дождя, Фред забежал внутрь. Там ему мгновенно стало неуютно. Все здесь было не так. Оформители помещения пытались воссоздать идиллическую жизнь в старом деревенском постоялом дворе. Однако дощатый пол был не из деревянных досок, а из пластиковых. Окна с двойными рамами и цветами на подоконнике были размещены прямо посреди помещения — в виде перегородок, немотивированно и совершенно нецелесообразно. Повсюду висел или стоял обычный деревенский хлам — навозные вилы, грабли и тележные колеса. Фред подошел к стойке. Кельнерша была одета по деревенской моде. То есть на ней был якобы национальный костюм, который не являлся, а лишь прикидывался таковым. Как и вся эта кафешка, которая прикидывалась не тем, чем была.

Фреду пришлось ухватиться за стойку. У него закружилась голова — то ли от долгой езды, то ли от обилия китча. Правда, одно было в самый раз: «Гут, бессер, гессер». [3]Еще один рекламный слоган, от которого в животе сразу потеплело. Вместе с пивом золотистого цвета он проглотил свою таблетку. Эти пилюли действовали на него хорошо. А эректильные побочные эффекты в настоящий момент его мало интересовали.

Выпив сам, Фред побаловал глотком и своего «бенца». Признаться, с этим была некоторая проблема: расход горючего. Он заправился под завязку. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы там, у этой хижины, кончился бензин. Тогда он оказался бы в ловушке, а оказаться в ловушке — как в пробке или на канатной дороге — входило наряду с посещением театра и брокколи в число самой большой жути в каталоге ужасов Фреда.

Еще на автобане Фред подумал, что дождь уже не прибавит, дальше некуда. Теперь, уже находясь в долине Эльбталь и двигаясь в сторону гор, он понял, что обманулся. Как это всегда красиво звучало в сводках погоды — тучи образовали затор с северной стороны Альп. Фред ехал, продираясь сквозь них. Сквозь стену воды. Гор не было видно. В какой-то момент по левую руку возникли смутные очертания дома, очень старого дома, на нем значилось готическим шрифтом: Трактир «У серны».

Фред припарковал машину перед дверью и вошел. Пары метров от машины хватило, чтобы вымокнуть. За стойкой никого не было. Царила жутковатая пустота, если не считать троих посетителей в самом углу. Над их столом болталась грубая деревянная вывеска: «Стол для постоянных клиентов».

Вначале Фред видел только шляпы. Потом из-под них выглянули трое мужчин. Их разговор не смолк, потому что они и перед этим ничего не говорили. Остекленевшими, слегка покрасневшими глазами они смотрели на Фреда так, будто увидели первого в своей жизни homo sapiens.

— Таг, — сказал Фред с фрикативным «г» на конце. Слово прозвучало в пустом помещении как иностранное, и Фред раздумывал, какое приветствие добавить — «грюсс Готт» или «сервус», но это еще больше заклеймило бы его как «пифке». Все его рассуждения, которыми он был занят во время поездки, о ничтожности отличий между немцами и австрийцами развеялись перед лицом этих аборигенов. Глубинная Австрия находилась на другом континенте, чем Берлин.

— Наше вам, — пробормотал, наконец, младший из троих, у него единственного на шляпе болталась тирольская кисть из меха серны. Эта кисть заметно контрастировала с татуировкой на его правом предплечье — там была изображена русалка с элегантно изогнутым рыбьим хвостом и грудями, которые с любопытством тянулись навстречу миру. Словно по таинственной команде, все трое закурили. Австрия — единственная страна в мире, где все еще можно курить где угодно, подумал Фред, и хотя сам он курил — и отнюдь не мало, — этот факт наполнил его неприязнью.