Дневник безумного старика - Дзюнъитиро Танидзаки Страница 6

Но вот что странно: даже когда я ощущаю боль, я чувствую половое влечение. Можно сказать, что при боли оно возрастает, или, ещё точнее, что меня особенно привлекают и очаровывают женщины, которые причиняют мне боль. Если угодно, это своеобразная склонность к мазохизму. В молодости я её не ощущал, но в старости она постепенно развилась. Возьмём двух женщин, в равной степени красивых и в равной степени отвечающих моему вкусу. Первая добра, откровенна, предупредительна, вторая зла, лжива и лицемерна. Какая из них привлечёт меня больше? Сейчас я без колебаний скажу, что вторая. Но ни в коем случае она не должна уступать первой в красоте. У меня собственные критерии красоты, и лицо и фигура должны отвечать им. Я ненавижу слишком длинные носы с горбинкой. И самое главное — ножки должны быть беленькими и изящными. Если в красоте обе женщины не уступают друг другу, я предпочту женщину злую. Больше всего мне нравится, когда в лице женщины сквозит какая-то жестокость. Когда я смотрю на такое лицо, мне кажется, что у женщины и характер соответствующий, и я погружаюсь в грёзы. Таким представлялось мне лицо актёра Кабуки Савамура Гэнносукэ. Подобное лицо и у французской актрисы Симоны Синьоре в роли учительницы в «Дьявольских душах» и у современной звезды Хоноока Ёко [33]. Может быть, эти женщины в действительности очень добры, но если они злы, каким бы счастьем было для меня жить с ними, а если это невозможно, хотя бы жить возле них и встречаться с ними!..

12 июля.

…Но если женщина коварна, нельзя, чтобы это качество проявлялось открыто. Чем она коварнее, тем она должна быть умнее, — это необходимое условие. В коварстве тоже есть пределы — клептоманка или убийца меня не привлечёт, но утверждать этого нельзя. Даже если бы я знал, что женщина по ночам обкрадывает своих посетителей, я, может быть, наоборот был бы этим привлечён и, не в силах противиться искушению, вступил бы с ней в связь, готовый к тому, что буду ограблен. В университете на одном курсе со мной учился некий правовед по имени Ямада Уруу, потом он служил в Осака в муниципалитете и давно уже умер. Его отец был то ли адвокатом, то ли поверенным, и в начале эпохи Мэйдзи он защищал Такахаси О-Дэн [34]. Он часто рассказывал о ней своему сыну Уруу. «Не знаю, можно ли было назвать её очаровательной или кокетливой, но в своей жизни я не видел более привлекательной женщины. Именно таких называют обольстительницами. Я бы согласился быть убитым такой женщиной», — говаривал отец Уруу, изливая перед сыном свои чувства. Я намного пережил их всех, в моей жизни ничего особенного меня уже не ждёт, и если бы сейчас появилась женщина, подобная О-Дэн, я счёл бы за счастье быть убитым ею. Лучше быть зверски убитым одним махом, чем влачить существование между жизнью и смертью, постоянно ощущая нестерпимую боль в руках и ногах.

Не потому ли я люблю Сацуко, что вижу в ней до некоторой степени призрак таких женщин? Она немного злобна, немного цинична и немного лгунья. Со свекровью и золовками она не ладит, детей не любит. В первое время после замужества эти качества не были особенно заметны, но в последние три-четыре года стали просто бросаться в глаза. До некоторой степени это я провоцирую и направляю её. От рождения её характер не был так плох. Может быть, и сейчас в глубине души она добра, но с какого-то момента она стала притворяться злой и щеголять этим. Наверное, она поняла, что мне это по душе. Почему-то я люблю её больше, чем своих родных дочерей, и не хочу, чтобы она поддерживала с ними хорошие отношения. И чем хуже она относится к ним, тем больше она меня околдовывает. Такой психологический казус у меня обозначился недавно и развивается всё больше и больше. Человек терпит боль, он лишён нормальных половых наслаждений, — не извращает ли это его характер?

Недавно в доме возникла ссора. Хотя Кэйсукэ уже семь лет, и он пошёл в школу, второго ребёнка у них нет. У жены на этот счёт сомнения, не предпринимает ли Сацуко чего-нибудь, чтобы не беременеть. В душе я и сам так думаю, но перед женой утверждаю, что это невозможно. Жена, не вытерпев, несколько раз обращалась с вопросом к Дзёкити, но он отшучивается, ничего, мол, подобного, и разговора не продолжает.

— Я уверена, что это так.

— Ха-ха-ха, тогда спроси об этом сама у Сацуко.

— Что ты смеёшься, дело серьёзное. Ты слишком снисходителен с Сацуко, так нельзя, она тебя ни в грош не ставит.

В конце концов Дзёкити позвал Сацуко, и она вступила в объяснения со свекровью. Время от времени до меня доносился пронзительный голос Сацуко. Они ссорились около часа, после чего жена пришла звать меня:

— Пожалуйста, подойди к нам на минутку.

Но я никуда не пошёл, и поэтому подробностей не знаю, но когда я спросил, что между ними было, оказалось, что, выслушав кучу колкостей, Сацуко сама перешла в наступление.

— Я не люблю детей до такой степени. Когда на нас сыплется смертоносный пепел, к чему много рожать? — говорила она. Жена так легко не сдавалась.

— Разве вы за его спиной не называете просто Дзёкити, не добавляя «сан»? Он сам только в нашем присутствии обращается к вам на «вы», а перед другими говорит просто «ты» — разве не так? И вы, наверное, к мужу так же обращаетесь.

Разговор неожиданно перешёл на совершенно другие предметы, и конца ему не было. И жена, и Сацуко вошли в раж, и Дзёкити не мог справиться с ними.

— Если вы нас не любите, разрешите нам жить отдельно. Дзёкити, что ты думаешь?

Тут жена сказать ничего не могла. И она, и Сацуко прекрасно знают, что я этого никогда не разрешу.

— А кто будет заботиться о папе? Вы или госпожа Сасаки?

Увидев, что жена струсила, Сацуко вовсе разошлась. На этом всё кончилось. Я с сожалением подумал, что было бы забавно присутствовать при их перепалке.

Жена вошла сегодня ко мне со словами:

— Вот и сезон дождей кончается.

Под впечатлением недавней ссоры она была подавлена больше обычного.

— В этом году дождей было не так уж много…

— Сегодня ночью базар цветов [35]. Поэтому я вспомнила — что ты решил со своей могилой?

— С этим можно не спешить. Как я уже говорил, я не хочу, чтобы меня хоронили в Токио. Я — уроженец Эдо [36], но нынешнего Токио не люблю. Зачем устраивать здесь могилу? Ведь неизвестно, когда, куда и при каких обстоятельствах её придётся переносить. Кладбище в Тама ничего общего с городом не имеет [37]. Я не хочу лежать там.