Дневник безумного старика - Дзюнъитиро Танидзаки Страница 5

— А ну, покажи-ка мне.

Нежданно-негаданно я получил возможность трогать её ноги. Лёжа на диване, сняв нейлоновые носочки, она положила их мне на колени, и я ощупывал каждый пальчик.

— Вся кожа гладкая, никаких мозолей я не ощущаю.

— Нажми посильнее. Попробуй вот здесь.

— Где? Здесь?

— Чувствуешь? Нет, ещё не совсем прошло. Если хочешь стать балериной, то надо забыть о красоте ног.

— Неужели у Лепешинской [29]тоже такие ноги?

— Конечно. А сколько раз, когда я училась, у меня туфли внутри были все в крови! А разве только ноги? Вот здесь, на икрах, всё мясо сходит, появляются узлы, как у чернорабочего. Грудь высыхает, плечи твердеют, как у мужчин. Эстрадные танцовщицы тоже до некоторой степени изменяются, но я, к счастью, такой не стала.

Дзёкити она околдовала своей фигурой. В школе она училась кое-как, но голова у неё неплохая. Не желая производить невыгодного впечатления, она после замужества начала заниматься языками и теперь что-то лепечет и по-французски и по-английски. Она водит машину, обожает бокс, а с другой стороны — и это, казалось бы, вовсе не по ней — любит составлять букеты. Из Киото два раза в неделю приезжает зять Иссотэй [30], привозит редкие цветы и даёт в Токио уроки составления букетов. Сацуко обучилась у него стилю «кофу». Сегодня она поставила у меня в комнате букет: в широкой фарфоровой вазе зеленовато-голубого цвета мискант китайский, заурурус, астильба, — и повесила свиток с каллиграфией Нагао Удзан [31]:

Пух от ивы летит, путник ещё не вернулся.

Соловей в цветах. Вокруг никого. Сон мой не сбылся.

За десять тысяч купил столичного вина.

Весенний дождь.

Опершись на перила, любуюсь пионами.

26 июня.

Вчера вечером объелся холодным соевым творогом, ночью заболел живот, и несколько раз меня прослабило. Принял три таблетки энтеро-виоформа, но понос не прекращается. Сегодня весь день то вставал, то снова ложился.

29 июня.

Сегодня днём предложил Сацуко поехать на машине в парк Мэйдзи. Я хотел, улучив удобный момент, улизнуть незаметно, но за нами увязалась сиделка:

— Я поеду с вами.

Весь интерес пропал. Не прошло и часу, как мы возвратились.

2 июля.

Уже несколько дней у меня высокое давление. Сегодня утром 180 на 110. Пульс — 100 ударов в минуту. По совету сиделки принял две таблетки серпасила и три адалина. Рука ужасно мёрзнет и болит. Редко бывает, чтобы я из-за боли не мог спать, но вчера я всю ночь не смыкал глаз. В конце концов разбудил Сасаки, и она сделала мне укол ноблона. Подействовать-то он подействовал, но после него неприятные ощущения.

— Принесли доску и фиксирующую повязку, не попробуете ли?

Мне совершенно не хотелось, но в моём положении решил попробовать.

3 июля.

…Попробовал сунуть голову в повязку. Она сделана из гипса, охватывает голову от шеи до челюсти. Никакой боли я не ощущаю, но голову совершенно не повернуть, ни направо, ни налево, не опустить вниз, и должен смотреть только прямо перед собой.

— Совершенно адская пытка.

Сегодня воскресенье, и вся семья: Дзёкити, Кэйсукэ, жена и Сацуко — собралась вокруг меня.

— Бедный папа!

— Сколько минут нужно так лежать?

— Сколько дней это будет продолжаться?

— Не лучше ли прекратить? В твои годы это так мучительно.

Они все собрались вокруг меня и галдели. Лиц их я не видел, так как не мог повернуть головы.

Я решил растягивать шейные позвонки, лёжа на доске, а от этой петли Глиссона отказаться. Сначала надо лежать каждое утро по пятнадцать минут. Вместо петли взяли мягкое полотенце, это не так стеснительно, но голову поворачивать по-прежнему невозможно. Я лежал, уставясь в потолок.

— Ну всё, пятнадцать минут прошло, — сказала сиделка, поглядев на часы.

— Первый сеанс окончен! — закричал Кэйсукэ, устремляясь в коридор.

10 июля.

Уже неделя, как я начал лежать на вытяжке. За это время с пятнадцати минут я дошёл до двадцати, наклон доски ещё более увеличили, и мне приходится совершено задирать подбородок. Но никакого улучшения нет, рука болит, как и раньше. Сиделка говорит, что лечение даст результат только после двух-трёх месяцев. На такой срок терпения у меня не хватит. По вечерам я время от времени со всеми советуюсь. Сацуко говорит:

— Такое лечение не для пожилых людей. А в жару тем более было бы лучше от него отказаться и найти что-то другое. Одна иностранка посоветовала долосин, лекарство от невралгии, которое продаётся в Американской аптеке. Полного излечения оно не даёт, но если дня четыре принимать по три-четыре таблетки, оно обязательно снимет боль. Она сказала, что результат гарантирован, и я купила таблетки. Попробуйте.

Жена предложила:

— Может быть, иглоукалывание поможет? Не обратиться ли к господину Судзуки, который живёт в Дэнъэн тёфу?

Она долго говорила с ним по телефону. Господин Судзуки сказал:

— Сейчас я очень занят и предпочёл бы, чтобы ваш муж приезжал ко мне. Если же я буду ездить к нему, то не более трёх раз в неделю, но, не осмотрев сам больного, я ничего определённого сказать не могу. Судя по вашим словам, думаю, что весь курс займёт два-три месяца.

Он уже два раза помог мне: несколько лет тому назад, когда у меня была аритмия и ничто помочь не могло, и когда у меня были сильные головокружения. Поэтому я попросил его и на этот раз, чтобы со следующей недели он приезжал ко мне.

От природы я здоровый человек. С детства до шестидесяти трёх-четырёх лет я ничем серьёзно не болел и только один раз пролежал неделю в больнице, когда у меня было воспаление заднего прохода и мне делали операцию. В шестьдесят три-четыре года меня предупредили, что кровяное давление у меня повышено, а где-то между шестьюдесятью шестью-семью годами произошло небольшое кровоизлияние в мозг, и я почти месяц пролежал в постели. Но физической боли я никогда не испытывал. Впервые я её почувствовал после того, как мы торжественно отпраздновали моё семидесятисемилетие. Сначала заболела левая рука от кисти до локтя, потом до плеча, потом нога от ступни до колена. Ноги стали болеть обе, и с каждым днём мне всё труднее передвигаться. Некоторые, вероятно, спросят: «Какая радость от такой жизни?» Временами я и сам так думаю. Но к счастью (если можно назвать это счастьем), я не теряю аппетита, у меня хороший сон, стул каждый день. Мне нельзя ни пить алкоголя, ни есть острого и солёного, но аппетит у меня лучше, чем у многих. Мне можно и бифштексы, и угрей, но в меру. Ем я с удовольствием. Сплю же я очень много — каждый день часов девять или десять, если считать и дневной сон. Стул два раза в день. Соответственно мочусь много, ночью поднимаюсь раза два или три, но ещё не бывало, чтобы, помочившись, я не заснул бы снова. Да и встав, чтобы идти в туалет, я полностью не просыпаюсь, а потом сразу же крепко засыпаю. Боль в руке тоже редко меня пробуждает, я обычно отмечаю в полусне, что болит, и опять засыпаю. Если же болит очень сильно, мне делают укол ноблона, и я вновь погружаюсь в сон. Во всём этом у меня нет никаких нарушений, поэтому я и дожил до сего дня. В противном случае я бы, наверное, уже давно умер. Кое-кто скажет: «Вы говорите, что рука болит и ходить не можете, но при этом вы наслаждаетесь жизнью. Значит, неправда, что у вас болит рука». Но я не лгу. Рука болит то очень сильно, то не очень, боль не всё время одинакова, а временами и совсем проходит. По-видимому, это зависит от погоды и от влажности.