Общество мертвых пилотов - Николай Горнов Страница 35

Когда Василий научил Гришу создавать фантомы, которые вводили в заблуждение автоматику боевой машины, они стали встречаться еще чаще. И всегда в разных местах. Это были и подвалы, и тесные питерские котельные, и продуваемые всеми ветрами чердаки, где они по-хозяйски рассаживались на прелых матрасах посреди мебельного хлама и птичьего помета. Но Гриша окружающую обстановку не замечал. Он жадно впитывал новые знания. И пытался вникнуть даже в самые сложные понятия.

– Зачем тебе вся эта космологическая муть? – удивлялся порой Василий.

– Как зачем? – в свою очередь удивлялся Беляков. – Интересно ведь. А разве нет?

Василий вздыхал, пожимал плечами, но продолжал терпеливо разъяснять Белякову многочисленные теории психосферного пространства-времени. Рассказывал и об астральной поляризации, и о положительных и отрицательных Астральных Лучах, чье уравновешенное движение навстречу друг другу Адепты называли Астральным Светом, и о теории Астрального Вихря, согласно которой психосфера не была статичной, а постоянно вращалась с такой огромной скоростью, которую невозможно было охватить даже воображением. Рассказывал о коренных обитателях психосферы – астросомах, в которых астральная материя конденсировалась по тем же законам, по которым в воздухе, насыщенном электричеством, происходило образование шаровых молний. Самое любопытное, что в астросоме процесс привлечения и выделения молекул не прекращался никогда. И если между молекулами астросома и той областью психосферы, где он оказывался, разница потенциалов была слишком велика, то астросом мог получить пробои в оболочке и раствориться в окружающей его материи.

Именно поэтому, как говорил Василий, обитатели психосферы перемещались в пространстве в пределах исключительно своей полярности. Все уровни психосферы, как оказалось, были довольно густо нашпигованы разнообразными обитателями. Вначале Беляков пытался их как-то классифицировать, но когда понял, что количество астросомов не поддается никакому учету, бросил это пустое дело. Так что классификация получилась у него довольно условной. Всех обитателей этого мира Гриша попросту разделил на три больших группы. К первой отнес всех людей, как живых, так и не живых. Живыми по психосфере могли путешествовать не только различные Адепты, Колдуны, Маги или те, кто мог воспользоваться специальным оборудованием для перемещений. На нижних уровнях хватало и вполне обычных спящих, даже не осознающих, где они на самом деле находятся. Астральные тела покойников, по разным причинам надолго застрявших в астральном мире, Гриша тоже отнес к первой группе. Сюда же он записал многочисленные агонизирующие останки астральных тел, покинутые их владельцами, поскольку они еще могли создать иллюзию жизни и даже совершали простейшие действия, если им удавалось зацепиться за разум медиумов.

Вторую группу составляли те обитатели психосферы, которые не относились к людям, но имели все же естественное происхождение. Это были астральные тела различных животных, существующие очень непродолжительное время, а так же особая субстанция, которую Василий именовал почему-то «первоначальной эссенцией». Разобраться в ее природе и в особенностях ее поведения Беляков так и не смог, как ни пытался. Но самой многочисленной была все же третья группа – всевозможная нежить. То есть, обитатели психосферы, порожденные мыслями и желаниями людей. Поскольку таких астросомов очень много, и все они так же разнообразны, как и человеческие мысли и желания, то Белякову пришлось разделить третью группу еще на две категории. Первая – это астросомы, созданные человеком бессознательно. Вторая – существа, созданные намеренно и с определенной целью.

Конечно, у большинства людей все желания подспудны и не очень выражены, поэтому и существа, которых они производили, могли существовать непродолжительное время – от нескольких минут до нескольких часов. Но когда одна и та же мысль повторяется часто или желание человеком овладевает максимально сильное, то и искусственное существо, созданное таким желанием, может прожить намного дольше – пару дней как минимум. К сожалению, наиболее сильные эмоции и желания редко несут в себе положительный заряд, то и нежить чаще всего получается опасной. И чем дольше эта нежить существует, тем сильней она становится. А когда она уже может обойтись без своего создателя, то становится опасной втройне.

Впрочем, как Беляков узнал позже, в психосфере хватало опасностей и кроме нежити. Запросто можно было получить, например, критическую пробоину в оболочке, если оказаться даже ненадолго в зоне другой полярности. Печально могла закончиться для новичка встреча с вампиром. Ничего хорошего не сулило даже простое столкновение с пустыми скорлупами покинутых астральных тел, которые бесцельно дрейфуют по всем направлениям Астральных Лучей. И если Гришина высотная проекция до сих пор не получила ни одного серьезного повреждения, то лишь оттого, что находилась под защитой психополя, поддерживаемого генератором его высотной машины…

* * *

– Офигеть! – восторженно выдохнул Василий, глядя длинный ряд крыш, утопающих в серой дымке.

Беляков посмотрел в ту же сторону, пожал плечами и с раздражением стянул мокрую от пота рубашку.

– Как-то здесь жарко!

– Не плачь, сейчас нас ветерком обдует. – Василий спустился ниже, сел и с видимым удовольствием перекинул ноги через водосток. – Сегодня свежий ветерок – с залива. Давай, давай, двигай ко мне. Не упади только. Насмерть не расшибешься, конечно, но с непривычки будет больно.

Гриша нехотя пристроился рядом, стараясь не смотреть вниз.

– Для меня новости есть? – поинтересовался он.

Василий кивнул.

– Хорошие?

– Так сразу и не скажешь. Шла Саша по шоссе и сосала сушку… С твоим Генсеком вообще сплошные загадки… В смысле, извини, с нашим Генсеком…

Василию Гриша единственному рассказал о своих встречах на Высоте с главой государства. Во-первых, хотелось хоть с кем-то поделиться. Во-вторых, Василий, с его способностями, мог оказать вполне реальную помощь. Грише никак не давала покоя мысль о том, что Генсек все еще жив…

– Не тяни, – поторопил Гриша.

– Среди живых, во всяком случае, я его не нашел… – Василий опять замолчал, ковыряя острой палочкой ржавую жесть водостока.

– Точно?

– Несколько раз перепроверил. Даже в таких местах искал, где и Макаренко своих телят не пас.

– Значит, умер… – Беляков огорченно вздохнул.

– Среди мертвых я тоже искал. Но и там нашего Ильича нет.

– Не понял, – растерялся Гриша.

– А что тут непонятного? Нет его. Ни среди живых, ни среди мертвых. Даже если он так быстро смог бы подняться на первый уровень, чего не может быть по определению, то скорлупа все равно должна остаться. У других, понимаешь, пустые скорлупы годами болтаются, а тут вообще ничего. Никаких следов. Ни на одном уровне.

– Ничего не понимаю, – огорчился Беляков. – А попроще говорить можешь?

– Да я бы рад, но и сам ничего не понимаю. Корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали…