Общество мертвых пилотов - Николай Горнов Страница 34

С первого взгляда они друг другу не понравились. Вернее, Гриша не понравился Василию. А сам Беляков узнал о существовании Василия намного позже. Но когда узнал, тоже не смог сдержать негативных эмоций. А как он, собственно, должен был отреагировать, если какой-то идиот постоянно таскается за ним по пятам? И не прячется по кустам, а прогуливается под самыми окнами общежития. Или развалится, гад, на лавочке перед входом и лижет свое эскимо. Сначала, конечно, Гриша подумал, что этого типа подослала к нему американская разведка. Но после недолгих раздумий такую версию Беляков отбросил как малореальную. Уж слишком Василий был нелеп. Не мог агент ЦРУ быть таким заметным. И однажды Беляков не выдержал и спросил Василия прямо:

– Слышь, дуралей, ты вообще кто такой?

«Дуралей» выбросил недоеденное мороженое в урну, вытер руки грязным носовым платком, поправил на носу очки с кривыми дужками, в трех местах обмотанных изолентой, и сказал, надувая щеки:

– Ехал Грека через реку, видит Грека в реке рак, сунул Грека руку в реку, рак за руку Греку цап!

– Ты больной что ли? – опешил Беляков.

– Больной, – с готовностью согласился Василий.

– Ну и гуляй в другом месте, если больной, – рассвирепел Гриша. – Чего здесь расселся? Вали отсюда! У вас, психов, специальные места для гуляния должны быть.

– Быдло! – негромко и без всякого выражения произнес Василий, как бы ни к кому конкретно не обращаясь, потом поднялся и спокойно ушел. А Гриша остался скрипеть зубами. После того короткого разговора кулаки у него чесались еще долго. И хотя он никогда, в общем-то, не считал себя агрессивным и даже в глубоком детстве старался решать конфликтные ситуации путем переговоров, а к грубой силе прибегал лишь в экстраординарных случаях, но этому наглецу хотелось дать по роже. Причем, не просто дать, а именно зарядить. Да еще с оттяжкой. А потом – под ложечку. И еще разок – кулаком по затылку. Сверху вниз. А потом еще толкнуть резко на землю, наклониться к перемазанному кровью и грязью лицу и увидеть в глазах наглеца боль и мольбу о пощаде…

Через неделю парень опять был на своем посту – на лавочке перед входом в общагу. Но Гриша уже смог взять себя в руки. Проходя мимо, он просто присел рядом. Некоторое время они так и сидели молча. Василий доедал мороженое и делал вид, что Гришу вообще не замечает. Гриша смотрел на облака, которые кучно перемещались с запада на восток.

– А имя у тебя какое-нибудь есть? – первым нарушил молчание Беляков.

– Есть. Василий Александрович.

– И что тебе от меня нужно, Василий Александрович? – вкрадчиво поинтересовался Гриша.

Василий криво усмехнулся:

– Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет!

– И как же это прикажете понимать?

– А как хотите, – ответил Василий с наглой усмешкой и развернул обертку следующего эскимо.

Дальнейшую часть беседы Беляков посчитал бессмысленной, поэтому сразу ушел, пожав плечами. Вскоре исчез и Василий. Довольно продолжительное время он держался от Гриши на большой дистанции. Не то чтобы не мешал совсем, но и на глаза откровенно не попадался. Но скоро раздражение на Василия сменилось у Белякова любопытством. Он понял, что парень совсем не прост. И тогда стал сам искать встреч, и после нескольких не совсем удачных попыток, общение у них стало вдруг налаживаться.

Василий не имел, конечно, никакого отношения ни к разведке, ни к вооруженным силам вероятного противника. Противостояние двух политических систем ему тоже было до фиолетовой звезды. По образованию Василий был культурологом. Окончил Восточное отделение Московского университета. Жил и работал в Ленинграде. При этом умел подниматься на Высоту совершенно свободно, оставался на Высоте практически на любой срок, и никакие высотные машины ему для этого не требовались. Нет, Беляков догадывался, что такие люди существуют, хотя ни в уставах, ни в боевом наставлении по высотному пилотированию о них не было ни слова. Но недостаток официальной информации всегда с успехом восполняло устное творчество пилотов-высотников.

Сами себя эти люди именовали Адептами. Пилоты придумали им свое название – «торпеды». И хотя Беляков не знал никого, кто хоть раз столкнулся с «торпедой» лично, зато знал многих, кто готов был, закатив глаза и понизив голос до шепота, часами рассказывать о случаях таких встреч, которые произошли с «одним очень хорошим пилотом». В устном народном творчестве «торпеды» воплощали в себе если не все мировое зло, то уж значительную его часть это точно. Конечно, под некоторыми слухами, которые вольно или невольно распространялись среди пилотов, почва была. Изредка Адепты действительно наводили на пилотов страх. Но значительная часть рассказов бывалых высотников оказывалась на поверку банальной страшилкой.

Чаще всего Адепты старались держаться в стороне от любых официальных структур. А тем более от военных. С пилотами-высотниками они контактировали только в редчайших случаях. Беляков неоднократно пытался выяснить, почему Василий сделал исключение для него, но так ничего и не узнал. Василий этой темы старательно избегал. В итоге Гриша отступил. Тем более что для разговоров у них и без того хватало тем. Василий буквально заново открывал ему окружающий мир. И границы этого мира расширялись так стремительно, что у Гриши первое время постоянно кружилась голова, как у человека, много лет прожившего слепым, ничего не знавшего о своей слепоте, а потом неожиданно прозревшего. Впрочем, успокаивал его Василий, в начале Пути тяжело приходится всем. Разве легче, например, бывалому путешественнику, который прошел пешком все пустыни мира, а потом впервые в жизни оказался в тропическом лесу? Как описать увиденную картину, где нет песка, зато есть тысячи различных деревьев, кустарников, лиан, трав, разнообразные минеральные ресурсы, великое множество насекомых, земноводных, птиц и зверей?

В детстве, когда Гриша впервые узнал о бесконечности Вселенной, то долго пытался представить себе, как выглядит эта бесконечность, а когда не смог, то испытал культурный шок. Не меньший шок он испытал и теперь, когда узнал от Василия, что и Высота – это всего лишь малая часть одного из нижних уровней практически бесконечной психосферы. Адепты делили ее на шесть-семь уровней, кому как больше нравилось. Все уровни с шестого по четвертый, по словам Василия, имели много общего с миром физическим, и жизнь там почти ничем не отличалась от земной. Но уже при подъеме к третьему уровню сущность психосферы довольно сильно менялась.

Подкупала Гришу и сугубо материалистическая теория этого мира, которой придерживались многие Адепты. Психосфера или астральный мир, как иногда называли ее некоторые Адепты, согласно этой теории, состояла из особой материи, которая являлась одновременно энергией в мире физическом. И эта астральная материя, по их мнению, была схожа по многим свойствам с материей физического мира. Она тоже имела атомарную структуру, то есть состояла из элементарных частиц, и также испытывала на себе различные взаимодействия: сильные, слабые, электромагнитные, гравитационные. Материя психосферы имела и разную плотность. На низших уровнях ее плотность была наивысшей, а по мере подъема к высшим уровням плотность сильно снижалась.