Общество мертвых пилотов - Николай Горнов Страница 33

После длительного перерыва взлетать было трудно. Гришу даже вырвало желчью в сугроб, чего с ним не случалось уже давненько, с первых учебных вылетов. По пути в свою комнату Беляков даже по сторонам не смотрел. С кем-то мимоходом здоровался, кому-то улыбнулся, с кем-то шутил на ходу. У себя в комнате он торопливо снял пальто, повесил его в скрипучий шкаф, нашел там припрятанный конверт, и в этот момент вся былая решительность его покинула. Вскрывать пакет расхотелось. Гриша повертел его в руках и отложил в сторону. Генсек просил конверт спрятать подальше, значит, так тому и быть. Совать нос в чужие тайны было не в Гришиных правилах. Самое лучшее – спросить обо всем самого Генсека. Вот только где его искать? Этого Гриша не знал. И даже не представлял, с чего следовало начать поиски. На Высоте не было расстояний. Не было и времени в привычном понимании этого слова. Не существовало прямых путей и простых решений. И расстояние от точки «А» к точке «Б» никогда не совпадало на Высоте с расстояниями от «Б» до «А»…

Беляков решительно отдернул плотную штору. Густая темнота за окном закручивалась в тугую спираль и уходила куда-то в перспективу. На горизонте показались слабые вспышки света. Гриша сосредоточился. Точки стали медленно приближаться. Гриша терпеливо ждал. Свет становился ярче. В левом виске запульсировала боль. Гриша зажмурился и выждал пару минут. А когда открыл глаза, то увидел за окном длинную аллею из пирамидальных тополей, на которую тихо опускались тихие вечерние сумерки. Аллея вела к старому фонтану. По сторонам узкой дорожки стояли низкие деревянные скамьи. И все вокруг – скамьи, дорожка, фонтан – покрывал ровный слой рыжей пыли…

Гриша покинул комнату привычным способом – через окно. С рассеянным видом побродил по аллее, загребая листья носками тупоносых ботинок, заглянул в неглубокую и давно высохшую чашу фонтана, где серый мрамор уже давно раскрошился по краям. Гришу что-то смущала. Видимо, тишина. Она была здесь какой-то странной, неспокойной. И тополя стояли слишком правильными рядами. И вообще этот парк даже отдаленно не напоминал те места, где они регулярно встречались с Генсеком. Впрочем, после нескольких безуспешных попыток ему все же удалось найти слегка похожий парк. Нашел Беляков и беседку над невысоким речным обрывом. Но она, к его разочарованию, оказалась пустой и была весьма запущенной. Вокруг все так густо заросло травой, словно никто в этих местах не появлялся лет двадцать как минимум…

Беляков спустился к реке. От воды тянуло тухлятиной. Снизу беседка показалась ему еще более старой. Берег частично сполз, а почерневшие от времени балки угрюмо нависали над обрывом. Отчего-то Грише не хотелось проходить мимо этой беседки еще раз и он, рискуя заблудиться, направился вниз по течению. Ботинки он снял сразу, поскольку в некоторых местах над берегом слишком низко нависал ивняк, и там приходилось брести буквально по пояс в воде. Гриша почему-то был уверен, что такой путь короче. И ошибся, естественно. Но эта ошибка оказалась для него спасительной. Люди, которые его ждали, не подумали, что Гриша уйдет по топкому берегу.

Еще Белякову повезло, что он вовремя заметил этих людей. Их было много. Больше десятка, во всяком случае. В руках они сжимали короткие серые трубки с черными рукоятками, а их одинаковый грязно-серо-зеленый камуфляж не оставлял никаких сомнений в том, что эти люди рассредоточились по местности не в поисках ягод и грибов.

О существовании таких специальных высотных подразделений, Гриша, затаившийся в кустах боярышника, раньше не знал. И даже не думал, что они вообще могут быть. Но в том, что он столкнулся с опытными бойцами, сомневаться не приходилось. Следовательно, шанс уцелеть был у него очень невысок. Примерно один из тысячи. Да и этот единственный шанс тоже был чисто теоретическим, поскольку его давала территория, которую Беляков знал чуть лучше, чем они. Но в то мгновенье, когда Беляков уже набрался решимости, чтобы вскочить и бежать, ближнего к нему бойца с тихим хлопком вывернуло наизнанку. Как это произошло, Гриша увидеть не успел. Просто секунду назад неподалеку от него в кривой ствол березы вжимался человек, а теперь на этом месте шевелилось страшное кровавое месиво из внутренних органов. Что случилось с остальными бойцами отряда, Беляков тем более не мог увидеть. Когда отовсюду стали раздаваться похожие хлопки, он вскочил и побежал. Уже не скрываясь. Похоже, гнаться за ним было теперь некому…

* * *

Настырный белый голубь, вальяжно расхаживающий по ржавому карнизу, периодически долбил клювом в поцарапанное стекло и даже не собирался, похоже, улетать. Беляков демонстративно взмахнул веником, но наглая бестия не испугалась. Только наклонила голову и внимательно посмотрела на Гришу черными глазами-бусинками. Тогда Беляков свернул птице международную фигуру из трех пальцев и отступил на прежнюю позицию. Через секунду к белому голубю присоединились два пестрых. Белый распушил хвост, и у них началась борьба за лучшее место на карнизе.

– Совсем страх потеряли, пернатые, – проворчал Беляков.

Сначала у него под окном приспособился торчать один натовский пилот, гадя куда ему вздумается. Теперь их стало уже трое. Если дела пойдут такими темпами, то к концу месяца целая стая под окном поселится. Того, который «белый», Гриша узнал почти сразу. Это был Генрих ШУЛЬЦ – мастер-пилот из сто тридцатой высотной бригады Бундесвера. Сами себя они называли «Нибелунгами». Беляков научился распознавать этих парней в любых обличьях. А вот с «пестрыми» сложнее. Вроде, оба новенькие. И оба, похоже, итальянцы…

Беляков вздохнул и подумал о рогатке, которой ему сейчас очень не хватало. Вот бы погонять этих «голубков» с ветки на ветку. Но нельзя. Попробуй их только тронь. Сразу международный скандал. Не зря Железный Феликс каждый день твердит на разборах, чтобы не поддавались на провокации. А как не поддаваться, если со всех сторон наседают? Все пилоты стонут – на каждого минимум по два натовца…

Дверь со скрипом приоткрылась, и в щель просунулась голова Валеры Чернакова, бывшего аспиранта с биофака.

– Привет, Григорий. Где пропадал?

Беляков чертыхнулся. Он опять забыл набросить крючок на дверь.

– Слышь, это… Тебя там к телефону… – Чернаков был задумчив, чего за ним никогда не водилось. – И на шахматы вечерком заходи, не забудь. Может, хоть сегодня партию доиграем…

Гриша спустился вниз, на вахту, к единственному на всю общагу телефонному аппарату. Прижал к уху трубку. Духи эфира громко выли, щелкали и скрипели зубами.

– Слушаю вас, алло. Беляков на проводе! – Он сказал это намеренно громко, и при этом демонстративно подмигнул коменданту.

– Алло, – ответила трубка голосом Василия. – Не опаздывай. Буду через час на том же месте.

– Ну ладно, ладно, только не надо на меня кричать… – Гриша обернулся к коменданту и пояснил: – Из деканата. Опять требуют отчет о научной работе. А я его месяц назад сдал, между прочим…

Комендант понимающе закивал.

– Я им что, мальчик, чтобы по деканатам бегать? – возмущаться Беляков. – У меня что, дел других нет?

Продолжая для виду ворчать, Гриша поднялся на последний этаж, забрался по шаткой лестнице на чердак и спрятался за пожарным ящиком с песком. Процесс создания фантомной проекции он не любил. В это время сознание раздваивается, и приходится смотреть на мир сразу двумя парами глаз. И очень трудно понять, в какой именно точке пространства находишься именно ты. Правда, эффект двойного зрения довольно быстро проходил. Быстро восстанавливалась и координация движений. Зато когда фантомная проекция начинала жить своей, независимой жизнью, то сразу отвлекала на себя автоматику боевой машины. Вот только «выдувать» качественных фантомов Гриша так и не научился. Все его творения сохраняли целевую структуру не дольше трех часов. Но и этого времени ему вполне хватало, чтобы незаметно отлучиться из общаги по собственным делам. Хватало времени и для встреч с Василием. Собственно говоря, Василий и научил Белякова этому фокусу. И не только этому. После знакомства с ним Гришина жизнь изменилась очень круто…