Словарь лжеца - Эли Уильямз Страница 23

И ускользнул он прямиком в молодую женщину, которая там уже пряталась.

Женщина слегка хохлилась, ее застали за поеданием ломтя именинного торта. Они воззрились друг на дружку – обе брови у каждого взметнулись синхронно и выгнулись тождественными углами изумленья. Выражения изменились совместно: брови одновременно грависом, затем акутом, после чего циркумфлексом ò ó ô, обозначая сим потрясенье, затем скрытность, а уж после этого попытку невозмутимости. Торт свой она разместила в расшитом стеклярусом ридикюле, не отводя от Трепсвернона глаз, а потом расправила плечи, и лексикограф, уже достаточно пьяный, чтобы трактовать сие как приглашение к обозначению дальнейших действий, прочистил горло.

– –, – произнес он. Поразмыслил немного и продолжил шепотом: – Прошу меня простить. Я не осознавал, что это растение занято.

Одета она была в нечто горличье-серого оттенка с жемчужинами величиною с глаза или лягушачью икру, нет, что-то прелестнее, не обязательно же всегда быть приблизительным, то был крупный жемчуг у нее на шее. А шея у нее была весьма бела. Почему он пялится на ее шею? Трепсвернон забыл шепелявить. Голова его резко мотнулась в сторону толпы, видимой сквозь растение в горшке, но прежде он успел заметить, что три листа отогнулись из-за ее прически, когда она сделала шаг назад, глубже под сень растенья. Он потряс головой, дабы принудить себя к сосредоточенью.

– Насчет этого не беспокойтесь, – говорила молодая женщина. – Это растение располагает отчетливым преимуществом того, что рекомендовано целиком и полностью. – Трепсвернону она протянула руку. – Д-р Ливингстон, я полагаю? ^[7] – Выражения их лиц поменялись от недоверия к совместному добродушному тайному сговору: ō õ. Тихонько и невозможно, а также откровенно непрактично Трепсвернон заподозрил, что влюбился.

– Не уверен, что добрый доктор был сюда зван. – Он ступил поглубже в растение и щелкнул каблуками.

– В таком случае, – произнесла она, – можно сказать, что кое-кому крупно повезло.

– Вы тоже не хотите здесь быть? – Трепсвернону сделалось любопытно, стоит ли он ровно, как подобает, и он попробовал как-то иначе разместить позвоночник в пространстве.

– Я б не могла вам этого сказать. – Женщина перевела взгляд так, что тот стал отраженьем его взгляда, и направила его назад, в залу. – Полагаю, вы тоже замыслили побег?

К стволу растения была прибита этикетка с названием его биологического вида. Ярлычок слегка покосился, и Трепсвернон поправил его ногтем. Казалось, в зале скандируют ревень, ревень, ревень.

– Это едва ли, – ответил он. – Я человек конторский. – Он опробовал еще один взгляд на ее лице и обнаружил, что оно озадачено. – А не полевой то есть, – скверно пояснил он. – В отличие от Теренса. В смысле – мистера Фрэшема. Простите, а мы с вами знакомы?

Вокруг них дребезжала листва. Этикетка на растении гласила «НЕ ТРОГАТЬ».

– Полагаю, что нет, – сказала женщина. – Вы пропутешествовали пятнадцать сотен миль?

– Сегодня вечером – нет. – Мимо их растения прошли двое мужчин, обсуждавших политику до того громко, что Трепсвернон уловил: парламентскими терминами они пользуются неверно. Под тем углом зрения Трепсвернону было видно, что один музыкант в оркестре прятал в футляре своего альта плоскую фляжку. – Интересно, – произнес он, – вы что-то уронили? – Глаза у нее были карими, а в одном имелась причудливая зеленая засечка. Почему он смотрит ей в глаза? На ее глаза? У него возникло чувство, что, если он не будет на нее смотреть, его нельзя будет обвинить ни в какой ерунде, которую он произносит. – Я спросил лишь из-за того, если вы вдруг тут… – и он показал на окружавшую их листву, – …по какой-то особой причине. Например, вдруг вы что-нибудь уронили, я б мог вам помочь это поднять.

– Я не в лучшей форме на людных светских раутах, – ответила женщина – или же произнесла что-то в этом смысле, откровенно, однако мягко. – Но хорошую точку, откуда наблюдать происходящее, отыщу всегда. Мне нравится следить отсюда за людьми, – сказала она. И понизила голос еще. – Сцена из Мане сквозь джунгли Руссо. И почти всегда это мне позволяет избегать светского трепа.

– Непременно продолжайте в том же духе, – сказал Трепсвернон. Он отступил и приподнял между ними фужер, пообещав себе при первом же удобном случае глянуть в словаре «Суонзби» предполагаемые биографические справки на Мане и Руссо. – Прятаться за растениями – самое бестрепетное, на что я способен, но умею делать это тихонько.

– Так давайте тогда бестрепетнемся вместе.

Он задумался о бестрепетании. Сие был длиннейший непрерывный разговор, каковой он поддерживал в последние много месяцев. Трепсвернон подумал, не начинать ли ему теперь каждый день с виски – и, возможно, все тогда будет казаться вот так же бесспорно и легко.

– Что вы успели пронаблюдать?

– Великое множество всего. – Молодая женщина вроде бы воспрянула духом и обвела подбородком всю панораму пред ними. – Как прокладываются маршруты миграций, как избираются водопои, какие разные зовы применяют различные группы. Я и за вами вообще-то наблюдала вплоть до совсем недавнего времени.

– Ничего предосудительного, надеюсь. – Он ощутил на себе щеки.

– Простите меня… – произнесла она (возможно, и она пьяна), – но с полчаса назад я заключила, что вы – очень хороший торитель бессмысленных троп.

Трепсвернон засек небольшой акцент в том, как она произнесла т в слове торитель. Попробовал его определить.

Старательно чаруя, он вымолвил:

– Полагаю, как и все мы, каждый по-своему. – Он вновь прижал было к губам бокал с виски – промахнуться мимо рта ему как-то удалось, но кисть его двигалась дальше, перемещая бокал аж к самому глазу. На секунду сквозь граненое стекло ее платье словно бы запятналось желтым. Бокал он подержал так столько, чтобы от паров «Гленливета» глаза его заслезились.

Она же не отводила взора от залы.

– Вон тот мужчина весь последний час производил те же перемещения, что и вы, только в противоположную сторону – вы шли по часовой стрелке, а он противосолонь.

Противосолонь незамедлительно стало излюбленнейшим словом Трепсвернона на всем белом свете.

– А вон та женщина… – визави Трепсвернона показала, и он проследовал взглядом за ее пальцем. – …нет, не та, вот эта, с такой выступающей шишкой на затылке, как будто варолиев мост старается сбежать из ее черепа…

– Мост?

– В шляпке цвета карри. Каждые семь минут она вертится на какой-нибудь ноге поочередно. А Глоссоп… – Она повела подбородком в сторону человека у двери. – …он же не шевельнулся вообще.