Что осталось после нее - Элен Мари Вайсман Страница 22

— Я тоже. В прошлом году моя собака — у меня был лабрадор — попала под машину. Я несколько дней плакал, даже в школу не ходил. Кошмар.

— Как же ты будешь работать на скорой? Тебе придется смотреть на то, как люди страдают.

— Это совсем другое.

— Почему другое? — удивилась она.

Он пожал плечами.

— Не знаю, как объяснить. Животные ни в чем не виноваты. А люди… они не такие безобидные. Животные лучше людей.

Она посмотрела на его иссиня-черные волосы, широкие плечи, загорелую шею и совсем забыла о порезанном пальце. Он обернул вокруг него марлю и медленно, осторожно отлепил лейкопластырь. Неужели Итан не просто самоуверенный качок? Неужели у него есть сердце, мысли? Или он заманивает ее в ловушку? Иззи вспомнила, с какой фальшивой почтительностью он обратился к Пег — «миссис Бэрроус». От мальчишек, которые подлизываются к взрослым, хорошего не жди. И все же ей показалось, что она впервые увидела Итана таким, какой он есть на самом деле.

— Как звали твоего пса? — спросила она.

— Люси, — ответил он. — Это была девочка.

— Бедная Люси. Очень жаль.

— Спасибо. В прошлом году родители купили мне другую собаку, тоже лабрадора. Мы назвали ее Вторая Люси.

Он закрепил повязку лейкопластырем и, улыбаясь, поднял на нее глаза — голубые, как океан, и глубокие, как море. Иззи загляделась на него. Опомнившись, она выскочила из машины, чуть не сбив его с ног. Он схватился за дверь, чтобы не упасть.

В эту минуту к машине с сумками и складными стульями в руках подошли Пег и Гарри.

— Вижу, ты на нее запал… то есть упал, — рассмеялся Гарри.

Итан закрыл аптечку и выпрямился.

— Я не удержался, — пояснил он с пылающими щеками.

— Ну еще бы, — кивнул Гарри, скаля в усмешке зубы. — Открой багажник, будь добр.

Итан помог сложить в машину стулья и сумки. Иззи взяла аптечку и пошла к складу. Она оглянулась через плечо и увидела, что Итан, подняв несколько стульев, смотрит ей вслед.

Они вернулись на склад. Пег открыла следующий чемодан, принадлежавший человеку по имени Лоуренс Лоуренс. Она стала перечислять скудное содержимое ветхой кожаной сумки — «пара черных мужских туфель, эластичные резиновые подтяжки с белыми пуговицами, сине-белая кружка и помазок для бритья с пожелтевшей щетиной», — а Иззи радовалась, что может уткнуться носом в блокнот. Она записывала предметы аккуратным почерком, стараясь не думать об Итане. Когда Питер стал фотографировать, Итан взял резиновую перчатку и раскрыл ее, чтобы помочь ей надеть на порезанный палец.

Ее бросило в жар. Она взяла перчатку и сказала:

— Спасибо, я справлюсь.

Иззи вместе с Пег разложила вещи, потом сняла перчатки и положила на стол. Итан взял их и убрал в карман. Когда они снова ей понадобились, она попросила их отдать. Потом он снова забрал перчатки. Увидев это, она пошла за другой парой.

За три часа они разобрали десять чемоданов. В одном из них лежали вырезки из филиппинской газеты, групповая фотография из военного училища Брайант, блокнот с надписью «Воспоминания об американской школе», принадлежавший Роберто Торресу, и старая морская форма, в том числе шерстяная вязаная шапка. Иззи перелистала блокнот. В начале было написано: «В школе Уоллбэш я изучал следующие предметы: английский язык, грамматику, арифметику, географию, гигиену, музыку, правописание и плотницкое дело. Также я читал произведения Генри У. Лонгфелло. Кроме меня здесь учится пять студентов из восточных стран». На последней странице записи внезапно обрывались: «Никто не говорит конкретно, когда я выйду на свободу. Я бы хотел написать…»

— Может, это его отец? — предположила Пег, разглядывая газетную вырезку с фотографией сурового мужчины азиатской наружности. — Должно быть, он был банкиром или политиком. Что-то в этом роде.

Иззи посмотрела на один из снимков, лежавших в чемодане. На нем был изображен молодой мужчина с восточной внешностью. Красивое лицо казалось спокойным и серьезным. На обороте было написано карандашом: «Роберто Торрес». Что же произошло, какой длинный извилистый путь прошел Роберто Торрес, который, уехав с Филиппин, оказался в психиатрической лечебнице штата Нью-Йорк?

В другом чемодане нашлась Библия, открытки с обетами, сборники гимнов, молитвенник и письмо монахини к епископу. В докторском саквояже из кожи под крокодила лежал диплом медсестры и бережно упакованные чайные чашки с блюдцами. В большом сундуке нашлись кастрюли, сковородки, лампа, банки из зеленого уранового стекла и пара коньков.

Последним в тот день они решили разобрать огромный дорожный чемодан. На нем остались выцветшие туристические наклейки: черный океанский лайнер с красной надписью «Кунард — из Бостона в Европу», Эйфелева башня со словом «Франция», написанным жирными буквами, а также памятные знаки из Цюриха, Италии, штата Мэн, Каира, Лондона и Бремерхафена. Пег, Иззи, Итан и Питер сгрудились вокруг него. Каждый задумался о чем-то своем, разглядывая детали из тика, медные заклепки и поблекшие багажные печати. Это был самый большой из всех чемоданов, настоящая глыба в море обычных сумок и сундуков.

Интересно, кто был его владельцем? Иззи представила пожилого мужчину — писателя или преподавателя, — который путешествует по миру, чтобы своими глазами увидеть экзотические племена и старинные обычаи. Может, он был ученым, археологом, исследовавшим египетские могилы и древние руины? А на старости лет обезумел или заболел болезнью Альцгеймера, его отправили в Уиллард, и никто из родственников не захотел его забрать.

Питер сфотографировал сундук со всех сторон, и Итан поставил его на попа. Иззи удивилась, когда Пег зачитала имя на жетоне — Клара Элизабет Картрайт. Она записала его, а Пег щелкнула медным замком и открыла чемодан. Увидев, что лежит внутри, они с Иззи ахнули. Питер защелкал фотоаппаратом. Из обитых тканью с узором пейсли ящичков с кожаными ручками выглядывали перья и шелковые ленты, жемчуга и сорочки пастельных тонов, ноты и фестончатые края старых фотографий. На рейках висели пышные блузы, плиссированные юбки, расшитые стеклярусом платья-чарльстон, шелковые чулки, кардиган с шелковыми бантиками и вечернее платье без рукавов из золотистой металлизированной ткани. По углам чемодана лежали две выцветшие шляпки-клош, бисерная сумочка, несколько книг и туфли на высоких каблуках. Посередине расползалась бесформенная куча заклеенных конвертов.

— Нам нужно больше места, чтобы все это разложить, — сказала Пег зазвеневшим от волнения голосом. — Итан, попроси, пожалуйста, Гарри, чтобы он принес еще один стол.

Итан бросился выполнять ее просьбу. Спустя несколько минут они с Гарри поставили рядом с чемоданом большой стол.

— Схожу к машине за черной тканью, — бросил Итан, устремившись на улицу.

— Возьми заодно еще один рулон пленки, — крикнул ему вслед Питер.

Пока Итан ходил за тканью и пленкой, Питер направился в уборную, а Пегги стала открывать ящички. Иззи прилежно записывала: «Книга „Великий Гэтсби“ Ф. Скотта Фицджеральда, состояние: отличное. Книга „Любовник леди Чаттерлей“ Д. — Г. Лоуренса, состояние: отличное. Папка с нотами. Открытки из Германии, Испании и Франции, состояние: отличное. Розовое боа из перьев. Три нитки жемчужных бус. Четыре браслета из серебра и полудрагоценных камней. Черно-белая фотография молодой девушки в платье-чарльстон, сидящей за круглым столиком; за ней четыре улыбающиеся девушки, на оборотной стороне написано; „18 лет, день рождения в „Коттон-клаб““. Фотография той же девушки и молодого человека в смокинге с высоким воротником, на оборотной стороне написано: „Мы с Бруно в июле 1929-го“. Фотография ее же с пожилым мужчиной в фетровой шляпе и шерстяном пальто и пожилой женщиной в меховом палантине и шляпе с перьями, на оборотной стороне написано: „Мама и папа, Рождество 1928“. Зеленый блокнот в кожаном переплете, состояние: хорошее».