Колдовская душа - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 59

Голос у Лорика сорвался, и, не в силах говорить, он с испугом посмотрел на труп. Оледеневшее, лиловое лицо покойника – на такое нельзя смотреть без содрогания. Из одежды на несчастном были штаны, рубашка, свитер и домашние тапки.

– У меня в голове была странная картинка, – пробормотала знахарка. – Она подсказала мне место… Там вы его и нашли. Боже правый, как он любил свою жену!

– Думаете, это нас утешит? – вскричала Сидони, держась за Жасент. – Нет, это невозможно! Папа и мама! За пару часов мы лишились их обоих!

У сестер зубы стучали от холода. Пьер сделал Лорику знак, и они подняли свою ношу – тяжелое окостеневшее тело, которое с трудом перенесли сначала через загон для овец, а потом и через двор.

– Нужно положить его в родительской спальне на кровати, – пробормотала растерянная Жасент. – Но я не хочу, чтобы Анатали это видела. Нет, этого нельзя допустить! Боже мой, что же нам теперь делать? Почему…

Она пошатнулась, хватая воздух ртом и изо всех сил удерживая в груди изумленный возглас.

– Сейчас я поднимусь наверх и поговорю с Дорой. А вы пока подождите!

– Жасент! – позвал Пьер. – Ты еле стоишь на ногах! Матильда, помогите, ей сейчас станет плохо!

– Нет, не надо, – возразила молодая женщина, взмахнув дрожащей рукой. – Я в порядке. Мне уже лучше.

Тут взгляд ее упал на труп отца, и она снова испуганно попятилась. Сидони мысленно позавидовала сестре, что у той есть повод уйти. Чуть дыша от переполнявших ее эмоций, она начала всхлипывать, а потом разрыдалась.

– Быстрее возвращайся в тепло! Не хватало еще тебе заболеть и умереть, – рассеянно проговорила знахарка. – Дверь мы оставим открытой, чтобы можно было внести мсье Шамплена. Ну же, парни, нельзя оставлять его так долго на улице. И этот снегопад все никак не кончится…

Оказавшись в доме, Сидони прижалась спиной к стене. Ее руки бессильно повисли, глаза были широко открыты. Она словно оцепенела, уставившись в невидимую точку в пространстве, и даже перестала дышать.

– Смерть! Опять она! – произнесла девушка заплетающимся языком. – Я видела слишком много мертвецов! Бабушка Олимпия, Эмма, моя сестренка Эмма, мама, папа… Кто следующий? Дедушка! Вот увидите, вы все, дедушка тоже умрет, когда обо всем узнает! Не говорите ему, бога ради, не надо! Мне страшно, господи, я боюсь, что тоже умру!

– Сидо, пожалуйста, возьми себя в руки, – попросил Лорик, взволнованный до крайности.

В следующее мгновение на пороге дома появился Журден. Еще идя по дороге, он заметил, что происходит что-то странное, тревожное, но что именно – было непонятно: двое мужчин несли третьего, судя по виду, недвижимого. Теперь у Журдена уже не было сомнений: Шамплен Клутье умер, вернее, наложил на себя руки, о чем неопровержимо свидетельствовала веревка у него на шее.

– Бог мой, что тут произошло?! – вскричал он.

– Мама ночью умерла, а папа… – попыталась объяснить Сидони.

Журден распахнул объятия, и она, пошатываясь, выступила вперед, чтобы в них укрыться.

– Бедная моя девочка! Какая трагедия! И меня не было рядом с тобой! Я и сам почти не спал, упрекал себя за эту вспышку гнева!

– Журден, сейчас это не важно, правда. Что значит какая-то глупая ссора в сравнении с несчастьем, обрушившимся на нас?

Муж нежно поцеловал ее в лоб и отпустил – чтобы она помогла Пьеру и Лорику, которые как раз начали подниматься по ступенькам внутренней лестницы, неся бездыханное тело Шамплена. Сейчас действительно было не время для тщетных угрызений совести или для проявлений антипатии. Семью Клутье снова поразил рок.

* * *

Дора озадаченно смотрела на Жасент. Старшая сестра Лорика быстрым шагом вошла в комнату и села на кровать. Лицо у нее было заплаканное. Она усадила Анатали к себе на колени и стала обнимать ее, нервно гладя по волосам.

– Я слышала странный шум, – произнесла наконец Дора. – Подумала, что ваш супруг с Лориком заносят что-то наверх. Быть может, тело умершей?

– Нет, я вам сейчас все объясню. Но только для этого нам нужно остаться наедине. Моя племянница вела себя хорошо? Вы отлично постарались – надо же, какая она красавица!

– Да, Дора хорошо меня причесала, и мне тепло – во всех этих одежках! – нараспев стала хвастаться девочка. – Мы идем гулять?

– Нет пока, на улице слишком много снега, – отвечала Жасент. – Без снегоступов ты сразу провалишься по пояс, а если попадешь в канаву – то и по самый нос! Но мы скоро пойдем к Артемизе, попросим, чтобы она пришла взглянуть на нашего Калеба.

– На маленького? И на мертвую бабушку…

Замечание девочки заставило Жасент вздохнуть. Семья Тибо, вне всяких сомнений, первой узнает о трагедии, но и остальные жители деревни недолго будут оставаться в неведении. Жасент представила вереницу посетителей – мэр, доктор, директор сыроварни…

«Как все это пережить? Как сохранить самообладание? – спрашивала она себя. – Родители умерли в одну ночь, буквально за пару часов. Нас станут расспрашивать, будут жалеть на все лады. И придется сто раз повторять, как именно все случилось. Нет, у меня не хватит на это сил. Я не хочу, чтобы к нам приходили…»

– Вы о чем-то задумались, мадам, – констатировала Дора. – Понимаю, когда такое случается, голова совсем перестает соображать.

Из коридора снова донесся шум, а следом за ним – глухой удар. Анатали с тревогой посмотрела на Жасент, которая хотела было успокоить ее, но тут на этаже выругался, а потом и вскрикнул кто-то из мужчин.

– Поосторожнее, Пьер! Ты стукнул его головой о стену!

– Кого стукнули головой? – удивилась Дора.

– Они говорят о моем отце. Ему очень плохо, он заболел. И парни решили перенести его наверх, чтобы он поспал.

– И долго дедушка будет спать?

– Долго, моя хорошая!

Жасент решила больше ничего не говорить. Она подумала, что ближайшие несколько дней Анатали лучше побыть подальше от фермы. «Это слишком тяжелое испытание для такой маленькой девочки. Лишиться Альберты и Шамплена, своих бабушки и дедушки, которых она только-только полюбила, к которым начала привыкать… Анатали прожила с ними всего два месяца, а ведь это так мало! Какие у нее об этом останутся воспоминания? И к чему принуждать ребенка переживать все эти ужасные приготовления к похоронам? Бог мой, мы ведь не сможем пока их похоронить! Маму и папу отнесут в оссуарий, где уже лежит Фильбер!»

Словно на их долю выпало мало мучений! Тут в дверь постучали, и вошла Сидони, а следом за ней – Журден. Она по-прежнему проливала слезы, цепляясь за руку мужа.

– Мы идем к дедушке, поделиться грустными новостями.

– Ладно, – вздохнула Жасент. – А я хочу удалить на время Анатали с фермы. Но куда?

– Можно попросить местных монашек присмотреть за девочкой, – предложил Журден. – У них, в монастырской школе, конечно, таких юных учениц нет, но по доброте душевной они согласятся недельку присмотреть за ней.