Принц Генри - Эмма Чейз Страница 5

Любовь к музыке мне привила мать – она играла на нескольких инструментах. У меня были учителя сначала по фортепиано, потом – по скрипке, но покорила меня гитара. Сцена караоке в Horny Goat стала мне вторым домом, и в последние несколько часов я всерьез подумывал, не перебраться ли мне под нее окончательно.

Гарри Поттер был Мальчиком-из-Каморки-под-Лестницей, а я мог бы стать Принцем-из-под-Сцены. Почему бы и нет, черт побери?

Когда я повторяю припев, то на периферии восприятия улавливаю чьи-то шепотки. Я их слышу, но суть не особо улавливаю.

– Господи, и давно он такой?

Этот голос мне нравится. Успокаивает. Глубокий, утешающий. Напоминает мне о брате, но это не брат, ведь Николас сейчас в далекой-далекой стране.

– Ему все тяжеловато дается.

А вот этот голос похож на Саймона, лучшего друга моего брата. Время от времени он меня навещает, проверяет, как я там, потому что он – хороший.

– Последние несколько месяцев были особенно трудными, – говорит Саймон ^[9], – не путать с электронной игрой.

– Месяцев? – человек с мягким голосом поперхнулся.

– Мы не хотели тебя беспокоить, пока и в самом деле не было причин.

Этот голос прекрасен. Похоже на потрясающе и пугающе прямолинейную жену Саймона, Франни. Интересно, у Франни есть сестра-близнец? Если есть – вот уж за кем бы я приударил!

– Джеймс связался со мной, когда он отказался ехать домой. За последние пару дней у него ситуация от просто плохой…

– …пробила дно, – говорит Франни, заканчивая фразу Саймона. Они такие милые, понимают друг друга с полуслова. Хештег «идеальные отношения».

– Вау. У вас, ребят голубых кровей, ничего не делается вполсилы, да? – вмешивается приятный голос с отчетливым американским акцентом. – Даже нервные срывы с размахом, чтоб сразу исторического значения.

Песня заканчивается, и в следующий миг я открываю глаза.

Одинокий посетитель за столиком аплодирует. Пепел с его сигары, зажатой между пальцами, падает на пол.

А потом я поднимаю взгляд… и мне открывается поистине великолепное зрелище.

Николас, мой старший брат, стоит у барной стойки, и на его лице отчетливо отражается беспокойство. Может, просто нафантазировал себе, но я не против – согласен и на фантазию.

Улыбаясь, я шагаю вперед, но забываю о сцене… о том, что стоял на ней. В общем, один шаг – и все катится к чертям, потому что в следующий миг перед глазами все темнеет.

* * *

Когда открываю глаза в следующий раз – оказывается, я лежу на полу, на спине, уставившись в заляпанный пятнами потолок Horny Goat. И… Кажется, тут налипла жвачка. Что за придурок лепит жвачку на потолок? Он наверняка опасен для окружающих.

Брат склоняется надо мной – его лицо загораживает все остальное. Меня буквально захлестывает сладостным чувством облегчения.

– Николас? Это правда ты? Здесь?

– Да, Генри, – мягко отвечает он. – Это я, и я правда здесь, – его широкая ладонь касается моего лба. – Да уж, здорово ты упал. Ты в порядке?

В порядке? Да я, блин, летать готов от радости.

– Мне снился такой нелепый сон, – я тыкаю пальцем в брата. – Там был ты, – указываю на Саймона рядом с ним. – И ты, – потом на Франни – все они столпились вокруг. – И ты тоже. Ты… отрекся от престола, Николас. И все захотели сделать королем меня, – я понял, что ржу, как сумасшедший… а потом мой взгляд падает на эту женщину – темно-синие глаза, мягкие губы, черные вьющиеся волосы.

Я визжу как девчонка: «А-а-а-а-а!»

Это Оливия, жена брата. Та самая американочка, реальнее некуда.

– Так это был не сон, да?

– Да, Генри.

Я откидываюсь обратно на пол.

– Бли-и-и-и-ин… – мне становится несколько стыдно. – Извини, Оливка. Ты же знаешь, я считаю тебя суперклассной.

Она ласково улыбается.

– Не волнуйся, Генри. Мне очень жаль, что тебе так тяжело.

Тру лицо ладонями, пытаясь мыслить ясно.

– Так, все хорошо. У меня есть новый план… отличный план, да. Теперь мне не придется жить под сценой.

– Ты собирался жить под сценой? – переспрашивает Николас.

Я машу рукой.

– Забей. Это была глупая идея Поттера. Мальчик, Который Выжил, чтоб его.

А вот теперь брат выглядит обеспокоенным всерьез. Я указываю на него:

– Но вы ведь приехали. Вы могли бы забрать меня с собой, в Штаты.

– Генри…

– Где там ваш усталый, бедный угнетенный народ, жаждущий свободы… Вот это прямо про меня! Я усталый и угнетенный, Николас!

Он чуть сжимает мои руки, и его слегка трясет.

– Генри. Ты не можешь переехать в Америку.

Я хватаюсь за его рубашку, а мой голос приобретает те же нотки, как у ребенка, сознающего, что он видит мертвых.

– Но она такая плохая, Николас. Она. Такая. Плохая.

Брат похлопывает меня по спине.

– Знаю.

Николас и Саймон помогают мне встать на ноги.

– Мы со всем разберемся, – говорит брат. – Все будет хорошо.

Качаю головой.

– Ты всегда так говоришь. Но сдается мне, ты ни черта не представляешь, о чем говоришь.