Ангелы живут вечно - Светлана Талан Страница 43

— Мишань, посмотри, что у нас там с оплатой по Ангельской, — попросил Лаурин Борисович.

— Должно быть все нормально, — сказал Михаил Потапович. — Сейчас проверю счет на всякий случай. Боишься задолжать?

— Ну, что там?

— Вижу все твои перечисления… Вот расходы на содержание пациентки… Сегодня первое марта… Поздравляю, друг! Ты все оплатил и ничего отделению не должен.

— Вот и славненько! — услышала она голос доктора.

— Я так понимаю, что Ева тебе не безразлична? Предполагаю, что не от доброты душевной ты выложил за ее лечение такую сумму?

— Ты прав. Она мне не безразлична.

— Она останется с тобой?

Лаурин Борисович помолчал.

— Хотелось бы, но я сомневаюсь, — сказал он.

— Пациентка оказалась неблагодарной?

— Да нет же! Ева вообще не в курсе, кто оплачивал ее лечение. Она из тех, кто живет не разумом, а сердцем, — сказал он. — Похоже, она все еще любит своего парня.

— Ну что я могу сказать? Сердцу не прикажешь, но ты не отпускай ее, сделай все возможное, чтобы быть с ней, — посоветовал ему Михаил Потапович и добавил: — Удивляюсь тебе: столько прекрасных женщин готовы ноги тебе мыть и воду пить, а ты все сам да сам… И тут на тебе! Влюбился в пациентку из другой страны. Как так?

— А вот так! — засмеялся Лаурин Борисович. — Сам же сказал: сердцу не прикажешь!

Услышав то, что за лечение Евы заплатил Лаурин Борисович, Антонина Евгеньевна испытала настоящий шок. Не желая быть разоблаченной в подслушивании разговора мужчин, она тихонько ушла и поспешила в палату к Еве.

— Ты почему такая? — сразу же спросила ее дочь.

— Какая?

— Какая-то потерянная, — улыбнулась Ева.

— Я? — рассеянно пробормотала женщина, все еще не определившись, стоит ли рассказывать дочери об услышанном. — Нормальная я! Немного волнуюсь, но это радостное волнение. Ты уже готова? Жди меня здесь, я заберу эпикриз.

Перед отъездом на родину Ева с мамой были приглашены на прощальный обед к Лаурину Борисовичу. Доктор сказал, что у него неоперационный день и он сможет уйти с работы раньше. Он заблаговременно побеспокоился о билетах на самолет для женщин и приобрел их за свой счет.

Антонина Евгеньевна вернулась в палату, взглянула на часы:

— Через полчаса нас заберет Лаурин Борисович, — сказала она.

Женщина все еще не могла успокоиться после того, как услышала, что доктор из своего кармана оплатил дорогостоящее лечение ее дочери, и не знала, то ли рассказать об этом Еве сейчас, то ли потом, по возвращении домой.

— Ева, ты не заметила, что доктор к тебе относится с большей теплотой, чем к другим пациентам? — спросила она дочь.

— Ты о Лаурине Борисовиче? Я знаю, что нравлюсь ему, — ответила Ева.

— А ты как к нему относишься?

— С благодарностью.

— Не более? Он ведь так много для тебя сделал!

— Я знаю и еще раз повторюсь: я безмерно ему благодарна.

— Он не делал тебе предложение? — спросила Антонина Евгеньевна.

— Предлагает остаться, но я сказала, что не могу.

— Напрасно. Он надежный, верный, заботливый, — сказала женщина. — Рядом с такими мужчинами женщины чувствуют себя как за каменной стеной. К тому же к тебе так привязался Наумчик!

— Ты меня уговариваешь? — улыбнулась Ева.

— Доченька, я хочу, чтобы ты была счастлива. Подумай, куда нам возвращаться? У нас ни кола, ни двора. Мы практически бомжи, а ты могла бы жить в загородном доме, купаться не только в достатке, но и в любви достойного человека.

— Я все это знаю.

— Так что тебя останавливает?

— Любовь, мама, любовь.

— Ты полюбишь Лаурина Борисовича! Такого мужчину невозможно не любить!

— Давай прекратим этот разговор, — попросила Ева. — Это моя жизнь, и я сама должна сделать выбор.

— Как хочешь, — вздохнула женщина. — Отказываться от того, о чем мечтает каждая женщина, очень глупо!