Ангелы живут вечно - Светлана Талан Страница 42

— Ты совсем не помнишь свою маму?

— Помню, но папа с бабушкой мне не верят, они считают, что двухлетний ребенок не может помнить. Но я ведь необычный ребенок — так все говорят.

— Я тебе верю.

— Честно?

— Честно-пречестно!

— Ева, я подарил вам одну из моих первых сказок, — сказал он. — Возможно, она написана по-детски, но мне захотелось, чтобы именно вы прочли ее.

— Спасибо, Наумчик! — Ева поцеловала его в макушку. — У меня для тебя тоже есть подарок.

Она достала из подарочного пакета альбом на замочке.

— Я хочу, чтобы ты записывал сюда свои сказки, — объяснила она. — Не тогда, когда вырастешь, а именно сейчас!

— Вы считаете, что я их забуду до того времени, когда стану взрослым?

— Не поэтому. Сейчас ты можешь написать сказки ребенка для детей. Когда ты вырастешь, то будут сказки взрослого для детей, а это разные вещи. Понимаешь, Наумчик, мировоззрение взрослого человека заметно отличается от детского, что объясняется большим промежутком времени между детством и взрослой жизнью, — сказала Ева. — Я считаю, что твои сказки, написанные сейчас, будут интересны твоим ровесникам.

— Даже если я их издам, когда стану взрослым?

— Конечно! Я уверена!

— А замочек, чтобы никто не прочитал?

— Естественно! Чтобы плагиата не было! — Ева улыбнулась.

— Спасибо вам! — Мальчик обхватил ее ручонками за шею и поцеловал в щеку.

В дверь постучали, и Наум спрятал альбом и фотографию в стол.

— Заговорщики, вы здесь? — В дверь заглянул Лаурин Борисович и пригласил их за стол. — Время праздничного ужина! — объявил он. — Жареная утка уже на столе!

Ева была счастлива в этот вечер. Она устала от больничной палаты, капельниц, уколов, анализов и изнуряющей химиотерапии, и сейчас, когда она оказалась в непринужденной домашней обстановке, у нее появилось ощущение полного покоя и надежд на лучшее. Она ела с удовольствием, шутила, отбросив мысли о болезни. Ева то и дело чувствовала на себе взгляд Лаурина Борисовича, но не подавала виду, что замечает это. После ужина они все сидели у камина, беседовали, и казалось, что нет страшной болезни, переживаний, нет ничего плохого, — только прекрасный рождественский вечер в кругу близких друзей.

После того как Ева уложила Наумчика, а Антонина Евгеньевна убрала со стола и тоже ушла спать, Ева подошла к панорамному окну, выходящему во двор. За окном шел снег, который большими хлопьями тихо и медленно падал на притихшие пихты за окном. К Еве подошел Лаурин Борисович, стал с ней рядом.

— Красиво, не правда ли? — произнесла Ева, не поворачиваясь к нему. — В такой прекрасный вечер и самой хочется верить в чудо, как в детстве.

— Чудеса есть, если в них искренне верить, — сказал он.

— Наверное.

— Так сказал Наум.

— Ты знаешь, что ему не хватает твоего внимания и теплоты?

— Знаю. Но мне приходится выбирать одно из двух: или спасать пациентов от смерти, или заниматься ребенком.

— Ты выбрал первое, — то ли спросила, то ли констатировала факт Ева.

— Да. К сожалению, не лучший выбор, но жизнь человека — самое ценное, что ему дано.

— У меня для тебя есть подарок, — сказала Ева.

Она достала из пакета фарфоровую статуэтку ангела с крыльями, выполненными из настоящих перышек.

— Это мне? — Он с благодарностью взглянул на нее.

— Наверное, у тебя много подарков от признательных пациентов, — сказала Ева, — но это необычный ангел, он будет хранить тебя от всех жизненных невзгод. Я его попросила об этом, и он пообещал выполнить мою просьбу.

Она протянула статуэтку мужчине, стала на цыпочки и поцеловала Лаурина Борисовича в щеку. Он хотел задержать ее, но Ева легонько отстранилась, снова засмотрелась в окно.

— У меня тоже есть для тебя подарочек, — сказал Лаурин Борисович и, зайдя ей за спину, добавил: — И тоже такой, который будет оберегать тебя.

Он надел ей на шею цепочку из белого золота с маленьким крестиком, застегнул ее сзади.

— Я купил его в церкви у знакомого священника. Он освящен, — объяснил мужчина. — Пусть он всегда бережет тебя от болезней и невзгод.

— Спасибо. Болезней мне больше не надо!

Лаурин Борисович стоял сзади Евы так близко, что слышал запах ее тела и видел на тонкой шее маленькую пульсирующую синеватую жилочку. Ему безумно хотелось наклониться и коснуться ее губами, нежно, как только можно, но он не решился.

— Ева, у меня к тебе предложение, — произнес он тихо. — Только, пожалуйста, не спеши с ответом, — попросил он. — Ты еще пробудешь в клинике несколько месяцев, есть время подумать.

— Я слушаю.

— Наверное, ты догадываешься о моих чувствах к тебе, — сказал он. — Я отвык говорить красивые слова женщинам, отучил себя быть сентиментальным… Ева, я хотел бы быть с тобой. Всегда.

Она молчала.

— Я понимаю, что предложение застало тебя врасплох, тебе надо подумать… Я не буду торопить тебя. Я умею ждать, а ты обещай подумать над моим предложением.

— Обещаю.

— Наум тебя очень любит, — продолжил мужчина, — но ты не подумай, что это предложение я делаю ради него… Вам некуда возвращаться, а я могу дать вам все… И главное: я готов окружить тебя заботой, подарить свою любовь. Не спеши! Не говори «нет».

— Я подумаю, — ответила Ева. — Лаурин, давай постоим молча, понаблюдаем за такой красотой, — предложила она. — Природа умеет удивлять нас!

— Но, к сожалению, разглядеть ее красоту может не каждый, — сказал он и стал рядом с Евой.