Нарциссы для Анны - Звева Казати Модиньяни Страница 43

Чезаре навострил уши и жадно вслушивался в разговор, стараясь запомнить слова и фразы, которые следовало обдумать.

— Что же вы не претворили в жизнь свои теории на этот счет? — спросил его капитан Казати.

— Я игрок. — В голосе полковника появилась особая нотка. — Игроки живут, лишь когда рискуют, и выигрывают, когда теряют. Боюсь, что это не совсем понятно для вас. Нужно самому испытать, что значит поставить на карту свою жизнь, чтобы понять это. Мечта о философском камне, который превращает металл в благородное золото. Величайший грех — жажда всемогущества. Это сродни исступлению великих мистиков. В тревожном и возвышенном мире игроков есть свои столпники и анахореты. Демон, который искушает тех и других. Есть те, кто спасается в чистоте, и те, кто погибает в грехе. Нередко поэтому итог жизни дворянина, посвятившего себя игре, подводит револьверный выстрел в висок. — Он был искренен, этот полковник, но собеседник не внял ему.

— Это, конечно, красивые фразы, — согласился Казати, — но я не думаю, что их будет достаточно, чтобы убедить моего отца выслать вам еще полторы тысячи лир. После всего, что вам уже было выплачено, это покажется ему уж слишком.

— Я не считался, когда позволил вам взглянуть на планы расширения строительства в Милане. Мне показалось тогда, что ваш отец готов на большее.

— Мы на войне, полковник. И мы практичные люди.

— Через два дня я должен заплатить карточный долг. Тысячу пятьсот лир. Если не заплачу — это бесчестье, позор. Без этой суммы я буду вынужден пустить себе пулю в лоб. — Его голос звучал униженно, покорно, как голос человека, готового на все.

— Боюсь, вы меня неверно истолковали, — сказал капитан Казати. — Наш разговор окончен. — Он поднялся и попрощался, щелкнув каблуками по-военному.

Чезаре вскочил со своего места вовремя, поскольку его начальник, взяв ключ у портье, уже направился вверх по лестнице. Он догонит его позднее, чтобы помочь ему переодеться для обычной встречи в кругу офицеров в борделе. А сейчас у него было дело поважней.

Полковник Феррари вышел из читального зала. Бледный, но спокойный, уже решившись, возможно, привести в исполнение то, о чем он поведал своему собеседнику. Он направился к своему автомобилю, где его ждал водитель.

— Синьор полковник, — окликнул его Чезаре.

— Что такое, солдат? — с удивлением спросил тот, останавливаясь.

— Вы потеряли вот это, синьор, — ответил Чезаре, протягивая ему скрученные банкноты: одну в тысячу лир и пять по сто.

— Потерял? — спросил полковник, словно во сне, глядя на незнакомого солдата, который вкладывал ему в руку деньги, которые избавили его от бесчестья и, возможно, даже спасли его жизнь.

— Они выпали из кармана вашей шинели, синьор.

Полковник Феррари посмотрел на банкноты, посчитал их, оглядел парня, потом снова деньги.

— Здесь все точно, — сказал он.

— Я рад за вас, — сказал Чезаре, глядя ему прямо в лицо своими пронзительными голубыми глазами. — Беда, если б я их не заметил.

Офицер медленно наклонил голову в знак согласия.

— Но ты их заметил, — сказал он, узнав в нем денщика капитана Казати. — Как тебя зовут?

— Рядовой Больдрани Чезаре. Милан.

— Есть время совершать поступки и время вопрошать, почему они совершаются. Благодарю. — Он протянул руку, которую парень пожал, почувствовав в этом рукопожатии какую-то неожиданную силу. — Спасибо, солдат. Если когда-нибудь ты потеряешь деньги, надеюсь, тебе тоже встретится человек, готовый вернуть их.

— Маловероятно, синьор, что я окажусь в подобной ситуации.

— Могу я сделать что-нибудь для тебя? — К полковнику возвращалась утраченная было любезность и уверенность.

— Запомните мое имя: Чезаре Больдрани. Я из Милана.

Чезаре действовал инстинктивно, подобно игроку, делающему ставку наугад. И только когда рулетка остановится, станет ясно, был ли выигрышным этот номер.