Родной. Чужой. Любимый - Лили Орландо Страница 39

На работу я опоздала.

Поначалу думала и вовсе не идти. А зачем? Всё равно Вася уже наверняка в курсе моих извращённых наклонностей. Вряд ли он захочет работать со мной вместе.

Но потом всё же привела себя в порядок и собралась.

Саша давно уехала. У ба сегодня смена в больнице. Деда ещё четыре дня пробудет в санатории, у него больное сердце, и бабушка каждый год выпроваживает его подлечиться.

Неспеша приняла прохладный душ, позволяя прозрачным струям омывать моё тело. Вот бы и все проблемы так утянуло в слив…

Потом заглянула в шкаф. Вещей у меня здесь немного, и выбор невелик. Надела пудровую футболку с подмигивающим Микки Маусом и джинсовые шорты. Волосы собрала в хвост.

Затем долго рассматривала своё отражение в зеркале. Оно показывало худенькую девчушку лет восемнадцати, не больше. Если бы не глаза… Они бы скорее подошли старой женщине, убелённой сединами, умудрённой опытом, которая уже всё видела и всё пережила, а теперь просто дожидается собственного конца.

Я отмахнулась от гнетущих мыслей. И двинулась к выходу. Краситься не буду. Не до того. Да и зачем, если иду увольняться?

Бородач, расслабленно покачивающийся на стуле, закинув ноги на рабочий стол, при моём появлении взглянул на часы.

– Ты опоздала, – констатировал, вернувшись к просмотру мультфильма на ноутбуке.

– Извини, – я по-прежнему стояла в дверях, не зная, как приступить к процессу увольнения.

Вообще-то, в моих мыслях Василий сам набрасывался на меня с упрёками и требовал писать заявление, и его непонятная реакция сейчас ставила в тупик.

Точнее в тупик ставило полное отсутствие реакции.

– Мне писать заявление по собственному желанию? – уточнила робко.

– Зачем? – бородач всё же отвлёкся от мультфильма, поставив его на паузу, и уставился на меня.

– Ну как… – я окончательно растерялась из-за разрыва шаблона. – Ты же хочешь меня уволить…

– С чего ты взяла? – он по-прежнему сидел всё в той же позе, только руки на груди сложил и голову на бок склонил, выражая предельное внимание.

– Серафима тебе ничего не говорила? – похоже, Василий ещё не в курсе вчерашних событий.

– Если о том, что ты устроила в её доме притон и предавалась содомии с собственным братом, то ещё вечером позвонила и изложила подробности. В красках.

Я побледнела, представив, какими словами поносила меня бывшая квартирная хозяйка. Тогда я тем более не понимаю его спокойствия, уже должен гнать меня отсюда поганой метлой.

– Алин, – бородач наконец поставил стул на все четыре ножки и поднялся, обошёл стол, сокращая между нами расстояние, и присел на его краешек, – ты же говорила, что твоя семья оказалась неродной…

Я кивнула. Говорила.

– Значит, и брат тоже неродной?

Я снова кивнула.

– Значит, он и не брат вовсе, не родственник, и ты можешь заниматься с ним, чем угодно, не нанося ущерба моей тонкой психике, – он усмехнулся, и у меня немного отлегло от сердца. Всё же с Василием мы успели, если и не подружиться, то стать довольно близки, и его осуждение стало бы для меня ещё одним серьёзным ударом. – Вот только к Серафиме ты зря его привела. Я же предупреждал, что она этого не терпит. А застукала вас на горячем…

Я покраснела. Сама виновата, надо было просто закрыть дверь, чтобы ни Тёма, ни Серафима не смогли войти…

– Ещё повезло, что Лизка у меня адекватная, сначала выслушала мою версию, а уже потом выводы делать начала. А то б меня тоже из дому турнули, и жили б мы с тобой в переносках, – он кивнул головой на клетки, в которых мы держали животных после операции, и захохотал.

Я тоже улыбнулась. Всё же картинка, где мы с Василием спим в клетках, свернувшись калачиком на пелёнках, постеленных на пластиковых поддонах, была довольно забавной.

– Значит, ты меня не увольняешь?

– Не-а, – он снова хмыкнул, – но только при условии, что ты тут содомию разводить не станешь. У меня сердце слабое, а детям отец нужен.

– Обещаю, – я кивнула с самым серьёзным видом.

– Тогда прикрой халатом свою Мини, извращенка, – он кивнул мне на грудь.

Я посмотрела на аппликацию.

– Это Микки Маус, – встала на защиту любимой футболки. Почему-то в его устах это слово, ужалившее меня вчера, слышалось всего лишь насмешкой. И совсем не злой.

– Дорогуша, – Василий снова вернулся на свой стул и уложил ноги на столешницу, – у меня двое детей. Уж в чём, в чём, а в мультиках я разбираюсь. Это точно жена Микки, и зовут её Мини Маус.

* * *

Тёма пришёл через час, когда я уже приняла трёх пациентов и почти обрела душевное равновесие.

Впрочем, оно тут же пошатнулось. Стоило только заметить знакомую фигуру, направляющуюся к клинике по аллейке.

– Это то, что я думаю? – спросил бородач, с которым мы грелись после охлаждённой сплит-системой клиники на солнышке и жевали приготовленные Лизой бутерброды.

– Угу, – вздохнула я. Уж лучше бы Тёма дал мне побольше времени на то, чтобы собраться с духом. Мне же ещё правильные слова подобрать надо.

– Я буду внутри, – тактичный Василий оставил меня одну.

– Привет, – Тёма опустился рядышком на освободившееся место.

– Привет, – отозвалась я эхом и продолжила жевать сэндвич. Так я не могла говорить, потому что рот занят по уважительной причине.

– Ты как? – на Тёму бутерброд не произвёл впечатления.

Я пожала плечами. Что на это можно сказать? Разбита. Раздавлена. Почти уничтожена… И ещё много синонимов. Но вот сижу на солнышке, греюсь, сэндвичи жую.

Жизнь продолжается.

– Я думал… о нас… – Тёма явно пришёл поговорить и собирался это сделать прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. – Говорил с родителями. Папа пока упорствует, но мама на нашей стороне. У нас может получиться… Ты поедешь со мной в Москву?

Я проглотила большой кусок, не жуя, и закашлялась. Тёма постучал мне по спине. А я всё кашляла и кашляла, потому что это оттягивало необходимость сказать ему, что у нас нет никаких шансов, и я собираюсь с ним порвать.

Прямо сейчас…

– Прости меня, – долго изображать кашель не удалось, я набрала воздуха и прыгнула в пустоту:

– Я с тобой никуда не поеду.

– Но почему? – Тёма выглядел изумлённым. Похоже, он считал это дело решённым.

– Из-за него, – пояснила я и кивнула головой на ведущую к клинике аллейку, на которой как раз показался прихрамывающий Джек и идущий следом за ним Антон.