По рукам и ногам - Маша Малиновская Страница 37

Немного развожу локти в сторону, позволяя ему пропустить под грудью верёвку. А дальше моё тело больше себе не принадлежит. Я лишь наблюдаю в зеркало напротив, как Игорь, словно паук, опутывает меня своей паутиной, умело скользя ладонями и создавая узлы и плетения.

Он прав: это искусство. Это действительно красиво. Уже через короткое время мою грудную клетку украшают объёмные ромбы-переплетения, где верёвка перекрещивается, уходя в стороны и под мышки выше груди, такие же, я предполагаю, переплетения и между лопаток, что потом перекрещиваются сзади шеи и вновь спускаются на грудную клетку.

Поначалу мне кажется, что дышать становится труднее, но на самом деле это не так. Верёвки лежат плотно, но не стягивают, просто тело поставлено в ощущение физической, буквальной несвободы, лишено самостоятельности, беспомощно. Это ощущение усиливается, когда он подвязывает по узлу над локтями, а потом заводит мои запястья за спину и связывает и их в единую паутину, становится спереди, раскрывая в стороны два длинных конца верёвки. Кажется, только сейчас отмечаю, что сегодня она тёмно-красная, а до этого не придала значения.

Он подвязывает красивыми петлями к той, что идёт под грудью, а потом выкладывает узор на животе. Кот сосредоточен, внимателен, погружён в себя. Его руки тёплые, пускают по моему телу приятную дрожь, когда прикасаются, чтобы отметить силу пульса в том или ином месте, или когда случайно проскальзывают тыльной стороной по коже.

Отмечаю про себя, что мне нравится наблюдать, как он плетёт свою паутину. Он делает меня красивой в этих путах, по-своему необыкновенной, желанной для него, а эти ощущения мне нравятся. Беззащитность – болезненное чувство, но вот именно сейчас, с Игорем, символизм несвободы в столь осязаемой форме вдруг наполняет меня чем-то светлым, спокойным.

Внизу, возле тазовых костей, Игорь снова разводит концы, сплетает их за спиной в районе крестца, а потом пропускает между бёдер, не касаясь промежности. Уже то, что он там орудует сейчас, очень волнует меня. Над лобком скоро появляется такое же красивое плетение, как и на грудной клетке, уходящее вверх над ягодицами и расходящееся в стороны, оплетая верхнюю часть бёдер как короткие шорты.

Когда он заканчивает и отходит на несколько шагов, оценивая результат, я ощущаю какой-то странный духовный подъем. Связанная, лишённая свободы, я вдруг где-то в груди ловлю ощущение полёта и прикрываю глаза. Но лишь на мгновение, пока Кот снова не оказывается рядом.

– Ноги чуть шире, Маша.

Ставлю ступни на ширину плеч, замечая в его ладони какой-то маленький розовый девайс, похожий на паучка. Вздрагиваю и внезапно ощущаю на себе все путы очень явно, когда ладонь Игоря прикасается к моей промежности, с обеих сторон чуть сдавленной верёвками. Он мягко проникает пальцами между половых губ и прикрепляет игрушку в районе клитора, заправив «усики» девайся за верёвки рядом. В первые пару секунд ничего не происходит, но потом я чувствую едва заметную вибрацию. Очень слабую и не постоянную.

– Теперь стань на колени.

Он слегка придерживает меня под локоть, чтобы я не потеряла равновесие.

– Бедра держи не вплотную.

Пол в комнате покрыт ковролином с мягким ворсом, и стоять на коленях совсем не больно. Я связана и поставлена на колени, но… униженной себя, к собственному удивлению, не чувствую.

«Чему ты сопротивляешься, Стрекоза?»

Чему? И зачем?

Дышу чуть глубже, чем следовало бы, отчего голова немного начинает кружиться, глядя, как Кот расстёгивает ремень на джинсах.

– А теперь, Маша, я хочу, чтобы ты сделала мне минет. Знаешь как?

Сглатываю и отрицательно качаю головой. Откуда мне знать? Думаю, он помнит, что ему я не делала, а больше ни с кем не была. Неужели почти поверил, что он у меня единственным и остался, раз так задаёт вопрос?

– Я тебя направлю.

Котовский расстёгивает молнию, выпуская наружу твёрдый член. Белья на нём нет, и это кажется мне странно-приятной мыслью.

Мы занимались сексом много раз, но я ни разу не видела его член так близко. Гладкий, массивный, с чуть выпуклыми венами и блестящей тёмной головкой, он кажется мне приятным на вид. Это так странно, потому что все эти годы даже само упоминание мужского органа вызывало во мне отторжение.

Игорь мягко кладёт ладонь мне на затылок, поглаживая большим пальцем щёку. Жест ласковый, подталкивающий к действиям. Я чуть подаюсь вперёд, разомкнув слегка подрагивающие губы, Кот направляет себя рукой.

Обхватив головку губами, пытаюсь понять свои ощущения. Вкус странный, не отвратительный. Кажется, мне нравится делать это для него. И даже для себя.

Наверное, я слишком долго тяну, пытаясь разобраться в том, каково это, потому что Игорь чуть надавливает мне на затылок, понукая взять его глубже. Я чуть подаюсь вперёд, потом немного выпускаю его и снова скольжу. Мне бы хотелось коснуться руками, помочь себе, но они крепко связаны.

– Маша, спрячь зубы и немного втяни его, – голос Игоря вдруг звучит ниже, дыхание становится тяжелее.

Не сразу понимаю, что значит спрятать зубы, но потом само как-то выходит, и чуть всасываю, продолжая скользить. В ответ на мои действия чувствую, как ладонь на затылке сжимается, а бедра Игоря напрягаются. И в этот момент «паучок» у меня между ног оживает лёгкой вибрацией. Я и внимания не обратила, что он замолчал. Это добавляет ощущений, и я ловлю себя на том, что получаю от всего этого удовольствие. Моё дыхание тоже становится глубже.

– Достаточно, – вдруг Кот обрывает всё и отходит на полшага. – Умница, Маша.

Почему его голос такой спокойный, когда сама я уже начинаю гореть? И почему услышать сейчас в процессе игры эту похвалу для меня оказалось таким важным? И это поощрительное ласковое прикосновение тёплых пальцев к скуле и губам. Несмотря на вчерашнюю вспышку злости и обиды, я действительно начинаю втягиваться в то, что происходит в этой комнате. Но так ли это плохо?