По рукам и ногам - Маша Малиновская Страница 36

Просыпаюсь я уже около восьми вечера. Так и уснула в одежде, когда Кот запер меня. Вся злость, что утром разрывала грудь, как-то поутихла, смазалась. Отголоски утренних эмоций всё ещё покалывают в кончиках пальцев, стоит вспомнить выражение лица Игоря, его голос и тон, слова, что он мне говорил. Что говорила ему я. При воспоминании о том, как он выдернул ремень из петель, по плечам бегут мурашки, но, если проанализировать, они вызывают не совсем страх. И это странно.

Мне почему-то становится даже немного стыдно после его слов. Он ведь прав: я пришла сама, согласная на все условия, только бы он уберёг меня от Савельева. Игорь организовал и оплатил лечение для мамы, настоял на моём обследовании. Я разозлилась, что он так безапелляционно сказал мне переехать, но ведь и тут бы мне быть благодарной. Оставаться в той квартире и с мамой вдвоём было не всегда безопасно, учитывая район и соседей, а одной уж тем более. И он действительно не делал мне больно. Что я получаю от сессий? Он меня не унижает, не принуждает к отвратительным или неприемлемым вещам. Он лишь хочет, чтобы я была послушной. Это же не так трудно, не так ли? Разве не об этом я мечтала – вернуть время назад и спрятаться за его спиной, полагаясь во всём на его мужские решения?

Но я верно вчера Игорю сказала. Я ему не доверяю, никому больше не доверяю. Это жалит и гнетёт, но переступить я пока эту грань не готова. Мне попросту страшно. Жизнь научила меня тому, что мир – дерьмо. Ненадёжное, подлое, двуличное дерьмо.

Пора вставать. Голова словно чугунная, будто до конца проснуться не могу. Много сна тоже не всегда хорошо. Принимаю прохладный душ, чтобы немного прийти в себя. Утром Игорь запер дверь, а сумочка с телефоном осталась в гостиной, я ему даже набрать не могу. Но не забыл же он, что я здесь? Или всё-таки наказание в силе? Может, он решит не кормить меня до утра?

Отмахиваюсь от этой мысли, это уж вряд ли. Увлечения его специфические, но это же не средневековье.

Дверь, кстати, оказывается открыта. В доме тишина и полутьма. Свет в окна уже проникает слабо. Я спускаюсь вниз по ступеням и на последних зависаю. Отсюда хорошо видно гостиную, из которой приоткрыта дверь на выход. С другой стороны виден спуск в коридор, где дверь в игровую. Она тоже открыта, в коридор падает приглушённый фиолетовый свет. И почти у дверей за порогом стоит Кот. На нём только чёрные джинсы, в руках моток верёвки.

Меня бросает в пот, а ноги словно сами застывают на последних ступенях лестницы. Взгляд скользит от двери с фиолетовым свечением к выходу, цепляя по пути сумочку на диване в гостиной. Он… даёт мне выбор? Сейчас или вообще?

Может, проверяет? Нет, это не в его характере – устраивать проверки.

Я закусываю губы, отсчитывая зачем-то пять гулких ударов в груди, а потом делаю шаг в сторону игровой.

Игорь ведёт меня взглядом до тех пор, пока я не переступаю порог, аккуратно прикрыв за собой дверь. А потом отворачивается и идёт к середине комнаты. Я следую за ним. Мне кажется, что-то неуловимо изменилось. И в нём, и во мне. В прошлый раз он сказал, что всё, что я испытала, теперь нужно будет заслужить. Наверное, сегодня он покажет как. По-видимому, моё обучение закончилось.

– Сними одежду, – холодно командует он, когда я останавливаюсь напротив. – Всю. Потом подбери волосы.

Может, всё-таки стоило выбрать выход в другую дверь? Да поздно уже. И… мне совсем не хочется за ту дверь.

Делаю, как говорит Кот. Расстёгиваю молнию сбоку, спускаю бретели сарафана, позволяя ему упасть вниз, туда же отправляю лифчик, спускаю трусики. Отталкиваю ногой одежду в сторону.

Котовский молча кивает, протягивает мне небольшую чёрную резинку. Я стягиваю хвост на затылке и поднимаю на него глаза.

Игорь распускает моток верёвки и заходит мне за спину. Кожа покрывается мурашками, стоит ему оказаться рядом, но не в поле моего зрения.

– Приподними руки.