Магия - Патриция Райс Страница 37

— Марта тебя покормит. Никуда не выходи из кухни, пока я не приду за тобой. — Дунстан отослал сына и оглядел свою собственную запылившуюся одежду. — Прошу прощения, леди. Я не ждал гостей. С вашего позволения, я удалюсь на минутку?

— Нам не следовало приезжать, мама, — шепнула Лейла, как только Дунстан поднялся на второй этаж.

— Ерунда. — Эрмайон изящно откусила бутерброд и посмотрела на дочь. — Я всю жизнь воспитываю девочек, поэтому эти мужчины Ивесы кажутся мне очаровательными. Даже молодые — чрезвычайно… мужественны.

Слегка разозлившись, Лейла схватила печенье с имбирем и откусила кусочек.

— У тебя двое взрослых пасынков, мама. И про отца нельзя сказать, что ему недостает мужественности.

— Эрмайон с недовольным видом отхлебнула чай.

— Тебе отлично известно, что они живут своей жизнью, а мы своей. И это замечательно. В доме у Ниниан мужчины постоянно болтаются под ногами. Бедная моя девочка. Ты такая чувствительная. Не могу себе представить, как тебе удается сохранять спокойствие среди всех этих мужчин, выплескивающих свои страсти, словно метая копья.

Иногда ее благовоспитанная, нежная мать была слишком проницательна. Представив Дунстана и летящие копья, Лейла не осмелилась возражать.

— Марта, по-моему, я уже говорил тебе убрать это мыло, — донесся в гостиную из-за полуприкрытой двери раздраженный мужской голос. — Я не желаю, чтобы от меня пахло духами!

Лейла подняла взгляд, наблюдая за пауком, плетущим паутину в углу потолка.

Невозможно было расслышать, что пробормотала в ответ Марта, но низкий голос Дунстана звучал четко:

— Тогда кто положил здесь это чертово мыло? Я выбросил его сегодня утром.

Эрмайон вопросительно подняла брови, глядя на дочь поверх чайной чашки.

— Ты уже делаешь свое мыло, не так ли, дорогая?

— Должна же я на чем-то практиковаться. Лейла хотела встать и уйти, но такое поведение могло вызвать лишние подозрения матери. Маркизе искренне хотелось верить, что ее самая старшая дочь унаследовала ее талант, но пока Лейле, в отличие от своей матери, никак не удавалось создать аромат, который кому-нибудь понравился бы. Хотя, если принять во внимание крики Дунстана, кое в чем она явно преуспела — например, вызвать его гнев.

— Практиковаться на Ивесах немного нетрадиционно, ты разве не находишь? — Эрмайон говорила тихо, поскольку по лестнице уже гремели тяжелые шаги. — Однажды я тебя уже предупреждала, верно?

К счастью, появление Дунстана помешало Эрмайон высказать неодобрение тому, что было явно написано на лице Лейлы. Ее семейство действовало из лучших побуждений, но оно вмешивалось в самые неподходящие моменты. Лейла уткнулась в свою чашку, стараясь скрыть смущение.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, миледи. Чем могу вам помочь?

Дунстан зачесал назад свои густые темные волосы, связав их лентой, и был теперь в поношенном сюртуке темно-синего цвета, отделанном узкой серебряной полоской в тон серому жилету. Лейле понравилось, что он переоделся, хотя ее совершенно не волновал его внешний вид, будь он хоть в лохмотьях. Она видела человека, а не одежду, и дрожала под его голодным взглядом. Их физическое притяжение друг к другу накалило воздух в маленькой комнате лучше любого огня.

Эрмайон бросила неодобрительный взгляд на дочь и покачала головой — то ли от беспокойства, то ли от неизбежности того, чего не могла сказать Лейла.

— На самом деле мы приехали поговорить, чем мы можем помочь вам, — прощебетала она, ставя на стол свою чашку. Кожа у маркизы была чистой и гладкой, как у новорожденного младенца. Да и вид ее излучал саму невинность. — Присаживайтесь, дорогой, и выпейте с нами чаю. Вам известно, что Ниниан иногда разговаривает с призраками?

Лейла прикусила губу, чтобы не рассмеяться при виде того, как Дунстан вытаращил от удивления глаза и осторожно взгромоздился на стул, не осознавая еще, что ее мать разрядила напряженность между ними и уже сделала кое-какие выводы.

— А мой брат видит звезды, где их нет, — добавил он, подшучивая над пожилой леди и одновременно принимая из рук Лейлы чашку — У каждого из нас свои причуды.

— Оставим это без комментариев, — продолжила Эрмайон, — мы здесь, чтобы помочь. Мои дочери говорят, что ваше имя незаслуженно очернили, и мы должны это исправить.

На лице Дунстана было написано раздражение.

— Надеюсь, вы проделали столь долгий путь не ради этой дурацкой затеи, миледи. Я уже сказал вашей дочери, что меня совершенно не волнует, что думают обо мне другие люди.

Эрмайон окинула его оценивающим печальным взглядом.

— А вы не думаете о других, которых это тоже может затронуть? Вам бы хотелось, чтобы ваш сын рос с уверенностью, что не стоит обращать внимания на такую дурную славу? Чтобы вы никогда не навещали своих братьев или племянника из страха нанести им вред досужими разговорами? А ваша мать, ваша дорогая, святая мать! Как вы могли позволить ей так жестоко страдать из-за подозрений?

Лейла подумала, что Дунстан сейчас взорвется, если ее мать тотчас же не замолчит. Она почти физически чувствовала исходящий от него жар, готовый обжечь их в любое мгновение. Ощущения, испытываемые Лейлой, пугали и в то же время возбуждали ее.

— Мама, ты зашла слишком далеко.

— Миледи, я благодарен вам за заботу, — холодно произнес Дунстан. — Но этот вопрос так просто не решается, и не ваши это заботы. Я сожалею, что заставил кого-то думать иначе.

— О, не будьте так чертовски вежливы, Дунстан. — Устав и расстроившись от пустых разговоров, Лейла со стуком поставила на стол чашку и встала. — Вы однажды уже дали понять, что мнение других вас совершенно не волнует, так что простите, если нас тоже не волнует ваше мнение. Пойдем, мама. Пусть этот человек горит в созданном им же самим аду.

Дунстан встал, когда они поднялись, и Лейла знала, что он в бешенстве, точно так же, как в ту ночь, когда вторгся в ее спальню. Хорошо. Возможно, он попытается проделать это снова. На сей раз, она будет готова к встрече с ним.