Блондинки от "Бергдорф" - Плам Сайкс Страница 35

Они проводили нас до деревни и обратно, то и дело что-то шепча в рации, хотя нам вроде бы не грозила немедленная опасность покушения или чего-то подобного. В деревне мы увидели только одинокого фермера, гнавшего ослика по главной улице. Но тут до меня дошло, что если кто-то хотел опознать и убить принца, добиться этого было легче легкого: кто еще способен бродить в этот день по деревне в сопровождении двух бросающихся в глаза телохранителей, тащившихся за ним и девушкой на высоких каблуках, в черном атласном вечернем платье.

Знаете, что самое потрясающее в жизни его королевского высочества, имеющего больший штат слуг, чем первая леди? Вы можете решить, что хотите на ленч, позвонив домой, где шеф-повар, которому Жан Жорж Вандер-Рихтер не годится в подметки, готов выполнять ваши приказы двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. И не успеете вернуться, как вас уже ждут баклажаны и клубника со взбитыми сливками. Представляете, что именно я написала в открытке:

«Дорогие Лара и Джолин!

Честно говоря, не понимаю, почему принцессы вечно жалуются, как тяжко быть принцессами. Роскошь на все 150 процентов. Советую вам обеим срочно переключиться на их королевские высочества.

Люблю, целую, moi».

Конечно, я знаю, что у Джолин назначена свадьба и все такое, но пусть заранее знает, чего лишается.

После ленча мы сидели в гостиной и пили эспрессо, когда один из слуг спешно доставил Эдуардо телефон.

Что-то очень быстро сказал по-итальянски, положил трубку и бодро вскочил.

— О'кей, мы уезжаем. Сегодня вечером возвращаемся в Нью-Йорк.

— Почему? — удивилась я. Мы так божественно проводили время! Просто безумие мчаться в Нью-Йорк, хотя за последние несколько дней мне не раз приходило в голову, что следовало бы связаться с наследницей из Палм-Бич.

— Carina, прости, мне нужно позаботиться о делах семьи. Но летом мы вернемся сюда, обещаю.

Мне нравилось, когда Эдуардо называл меня «carina», это по-итальянски «дорогая». Он был ужасно расстроен.

— Но я оставила паспорт и все остальное в Париже!

— Со мной тебе паспорт не нужен.

Боже, как шикарно! Даже президенту нужен паспорт!

Когда я поздней ночью вернулась в Нью-Йорк, меня ожидали шесть электронных посланий от Джулии. Я долго боялась их читать: Джулия никогда не простит меня за то, что я оставила ее одну в Париже, вернее, одну и брошенную мужчиной в Париже. Теперь ее очередь получать нервный срыв!

Первое послание гласило:

Солнышко! С Чарли все обстоит ПОТРЯСАЮЩЕ! Он обожает меня. Вынужден вернуться в ЛА, к работе. Так рада, что ты исчезла с его королевским высочеством Как-его-там. Слышала, что он полный супер. Отослала Тодда в Нью-Йорк: его я тоже обожаю, но он как бы стал мешать.

Целую, Джулия.

Слава Богу, у Джулии по-прежнему есть Чарли. И хотя он, несомненно, вел себя подло и низко во всей этой истории с адвилом и я твердо решила никогда больше с ним не разговаривать, Чарли сделал Джулию счастливой, А это самое главное.

В остальных посланиях с диккенсовскими подробностями перечислялись различные покупки. В основном Джулия мешками сгребала в «Колетт» вещи Марка Джейкобса. Меня это немного удивило, поскольку она могла купить их куда дешевле в родном Нью-Йорке, на Мерсер-стрит. Но как сказала Джулия:

— Если уж вынуждена носить Марка Джейкобса, потому что он слишком хорош, по крайней мере сумей выделиться из толпы, заявив, будто купила вещи в Париже.

Я отправила ей электронное письмо и попросила привезти паспорт и одежду, зная, что особых проблем это не создаст, поскольку, как у всех принцесс с Парк-авеню, у Джулии всегда найдется кому сложить и отправить вещи.

Вы знаете, как я была безутешна после разрыва помолвки? Моя квартира внезапно стала зоной, свободной от приглашений. Ну так вот, стоило всему Манхэттену пронюхать, что я была гостьей в палаццо принца, как на моем подносе скопилось столько жестких белых карточек, что без бульдозера все это было бы не разгрести. Правда, меня втайне волновало, что все это задумано как тактический прием на случай, если я вдруг стану принцессой. Но разумеется, куда приятнее считать, что я получаю приглашения благодаря своей внезапной популярности, иначе у меня остался бы только один выход: снова прибегнуть к пузырьку адвила. Кстати, иногда, весьма полезно отказаться посетить то или иное светское мероприятие.

В Нью-Йорке нет ничего более престижного, чем подцепить «титул». Помимо того, что Эдуардо ослепителен внешне, умен и образован, все в Нью-Йорке мечтают выйти за «титул». Фелипе Испанский, Павлос Греческий, Макс Шведский, Кирилл Болгарский — у этих мальчиков потрясающие американские подружки и жены. Как большинство изгнанных королевских особ, все они любят селиться в Нью-Йорке, где ощущают себя особенно Ценимыми. (Очевидно, европейцы далеко не так дружелюбно к ним настроены.) И никто не обращает внимания на то, что у принцев больше нет королевств. Большинство ньюйоркцев считают, что Савой — это супершикарный отель в Лондоне, но все же обожают Эдуарде, и не важно, где находятся ваши бывшие владения, главное, что они все же где-то есть. Нью-йоркская девушка убьет кого угодно, лишь бы иметь возможность выйти за принца без короны и называть себя принцессой. Только одним людям есть дело до потерянного королевства — это самим принцам, и они воспринимают это tres серьезно.

Эдуардо жил в безупречной холостяцкой квартирке на углу Лексингтон-авеню и Восьмидесятой. Превосходное местечко для ночных свиданий. Я по-прежнему затруднялась с переводом тех цитат, которые так щедро приводил Эдуардо, но теперь у меня хотя бы имелась возможность отвлечься, рассматривая стены и полки, заставленные книгами, увешанные картинами и черно-белыми снимками предков в тиарах и ослепительно сверкающих коронах. Кто же знал, что они уже тогда были помешаны на Гарри Уинстоне? Если бы только об этом писали в исторических книгах! Многие нью-йоркские школьницы сочли бы объединение Италии очень важной частью своего образования.

Едва Джулия вернулась в Нью-Йорк, мы встретились за чашкой кофе с молоком и без кофеина в кафе «Житан» на Мотт-стрит. «Житан» от стенки до стенки буквально забит топ-моделями, одетыми, как уличные оборванки, в очень дорогие вещи от Марни. Все считают это суперстильным. Признаюсь, иногда я и сама подхватывала от них кое-какие направления моды. Джулия на удивление хорошо вписалась в обстановку, потому что надела купленные во Франции «армейские» брюки от Марка Джейкобса, сидевшие на ней гениально. Она выбрала столик в темном углу, что было странно, поскольку Джулия обычно хочет сидеть на самом заметном месте, где бы оно ни находилось.

— Привет, дорогая, — кивнула она мне. — Знаю, знаю, ты как-то опасливо на меня посматриваешь, потому что это самый паршивый столик, но знаешь… я в таком дауне.

Я была совершенно озадачена. Джулия, собственно говоря, находится в политической оппозиции к пребыванию в дауне.