ТАСС не уполномочен заявить… - Александра Стрельникова Страница 25

— А что — неправа я? — самодовольно сказала генеральша и добавила, — ладно, отдыхай. И ешь получше. Для любовных занятий много сил надо. А ты всё какие-то диеты держишь, отощала совсем…

И видя, что племянница натянула на голову одеяло, тетка вышла из комнаты.

Лариса высунула голову, заглотнула воздуху. Она быстро нагревалась, ей было уже жарко и почти дурно от чая и таблеток парацетамола. «Теперь бы только уснуть», — подумала она с тоскою, понимая, что именно это как раз и невыполнимо по причине ее же самоедства.

Она встала, тихонько открыла дверь и прислушалась. Ужин всё еще продолжался в другом конце большой квартиры.

Лариса быстро прошмыгнула в родительскую спальню. Она знала, что у матери на тумбочке всегда есть лекарство — «элениум» или что-то еще в таком же духе. Захватив пару таблеток, она вернулась к себе в комнату и запила их остатками чая.

«Я всё делаю неправильно, — самоедничала она. — Вчера коньяк смешала с шампанским. Сейчас парацетамол соединила со снотворным. И весь невыветрившийся из меня алкоголь в итоге смешала с психотропным и прочим лекарством. Что у меня назавтра будет с головой? Впрочем, завтра будет завтра. А сейчас только бы уснуть и ни о чем не думать»…

Наутро матери не пришлось будить Ларису. Она сама проснулась в девять утра от тревожного толчка. И первая мысль была о Михаиле: «Как он там, родной? Не стало ли ему хуже, не поднялась ли температура?»

А у самой голова была чугунная. Она выпила кофе, насильно впихнула в себя пару ложек овсянки. И начала слоняться по квартире, то и дело, поглядывая на часы. И когда стрелка больших настенных часов зависла на 10.30, вдруг поняла, что вот просто нет никаких сил ждать еще эти полчаса, находясь в неведении.

И она набрала заветный номер.

Михаил отозвался тут же.

— Лорик, — радостно откликнулся он на приветствие. — А я сам проснулся минут двадцать назад.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как орел. Сейчас этот орел чего-нибудь поклюет, расправит крылышки и полетит. Жаль только, что не к своей птичке, а по неотложным делам…

На другом конце телефонного провода раздался вздох облегчения.

— Значит, — сказала Лариса, — я дежурю у телефонного аппарата и никуда не выхожу из дома.

— Я так счастлив это слышать, Лорик. Вот только освобожусь я не скоро.

— Что ж поделаешь. Как освободишься, сразу и звони.

У Ларисы немного отлегло от сердца. Но всё равно было очень грустно.

Когда Михаил позвонил около трех часов дня, но не для того, чтобы назначить ей встречу, а извиниться и сказать, что всё еще занят и ведет своих деловых партнеров в ресторан, потому что так принято, Ларисе стало еще грустнее.

— Ты только не пей, — попросила она упавшим голосом.

— Ну, что ты Лорик. Это исключено.

— А ты этим походом в ресторан сразу заканчиваешь свои два намечавшихся дела? — с надеждой в голосе спросила она.

— Увы, — вздохнул мужчина. — Но второе дело покороче, и уже, надеюсь, без ресторана. Очень надеюсь.

— О-о-о, — протяжно сказала Лариса, — вижу надолго тебя охомутали. А красотка деловая возле тебя никакая случайно не вертится? — спросила она, вроде бы шутя, но с опаской.

— Лорик, ты вне конкурсов и грантов, — заверил ее Михаил.

После этого звонка Ларису вдруг осенило, что может, вообще, так статься, что ехать ей придется уже прямиком на Ленинградский вокзал. Хотя, они мечтали с Михаилом пересечься сначала где-нибудь в кафешке.

Поэтому она отправилась на кухню и стала заблаговременно готовить для Михаила чай с лимоном в термосе, бутерброды с ветчиной и копченой колбасой. Добавила сюда еще несколько пахучих абхазских мандаринов, отмечая в душе, что ей приятна эта забота.

Лариса открыла дверцу антикварного буфета, где кучей были свалены коробки с шоколадными конфетами — невинными дарами и подношениями заместителю министра. С грустью сразу отложила красивую коробку с «Вишней в ликере», и остановилась на наборе шоколадных конфет «Ассорти». Все продукты сложила в большой целлофановый пакет и засунула его в холодильник.

Затем направилась в свою комнату, подошла к секретеру, достала оттуда небольшую бутылочку — граммов на триста — с оранжевой жидкостью, взболтнула ее, проверила крышку на прочность. Бутылочку еще крепко запечатала в фольгу и положила в свою дамскую сумочку.

Лариса то сидела с закрытыми глазами в кресле гостиной у телефона, подобрав под себя ноги, то бесцельно слонялась по квартире в ожидании заветного звонка.

Михаил объявился лишь в половине восьмого. Он звонил из квартиры своего знакомого откуда-то из Беляево, куда он только-только добрался. Это был тоже важный деловой партнер, который приболел. Поэтому неотложные дела приходилось решать таким вот образом в домашних условиях.

— Я уже поняла, — печально, но без малейшего упрека, сказала журналистка, — мы встретимся с тобой «за пять минут до полуночи», употребив выражение пассажиров, которые часто пользуются услугами «Красной стрелы», ежедневно и неизменно уже десятилетиями отправляющейся в одно и то же время: 23.55.

— Лорик, мы встретимся, конечно, раньше, — заверил Михаил. — Но курс ты назвала верный, увы…

— Звони. Скажешь, во сколько встречаемся на вокзале, — И Лариса положила трубку.

— Может, я шофера вызову? — спросил отец, целый день наблюдавший за сборами и страданиями дочери. — Он заберет его из Беляево. Оттуда вместе поедете на вокзал. А потом и тебя домой привезет. Чего тебе ночью-то по метро болтаться?

— Нет, не нужно. Разберемся сами. А ты, папаня, отвыкай служебный автомобиль использовать в личных целях, — усмехнулась Лариса. — Ты забыл, что сегодня воскресенье, и твой Иван Степаныч выходной?

— Да, ладно, что — в первой-то… Ванька заночевал бы у нас, как бывало, а утром отвез меня в министерство.

— Отвыкай, отвыкай, — сказала дочь в задумчивости. — Разве не чувствуешь, что витает в общественной атмосфере?

— Отвыкну еще, — буркнул отец, — а пока есть возможность, надо пользоваться. Дают — бери, а бьют — беги… Слыхала пословицу? С билетиком-то в «СВ» для ленинградского гостя хорошо сгодился?

Дочка вздохнула.

* * *

… Встретилась она с Михаилом уже на Ленинградском вокзале за полтора часа до отхода поезда. И хотя Лариса приехала даже на час раньше времени, назначенного Михаилом, от этого сам он раньше, увы, не появился.

Музыкант примчался запыхавшийся, уставший и голодный.

— Не накормили в гостях? — сочувственно спросила Лариса.

— Представляешь, два часа гоняли пустые чаи. И еще б без сахара, если бы я не сказал, что не пью несладкий чай. И это в гостях у человека, который профессионально заинтересован во мне и которого я столько раз поил и кормил в разных злачных местах…