Влюбленная в море - Барбара Картленд Страница 24

Сейчас Родни затруднялся дать поступку Лизбет какую-либо оценку. Первым его побуждением было приказать ей оставить матроса в покое и немедленно покинуть кубрик. Слова уже вертелись на его языке, когда он понял, что не сможет произнести их. Кому-то предстояло взять на себя обязанности Добсона, и Родни намеревался доверить раненых попечению какого-нибудь наименее опытного матроса.

Но раз труд позаботиться о раненых взял на себя его «почетный гость», сделать это не представлялось возможным.

— У вас на корабле найдется aqua vitae ^[11]? — спросила Лизбет, глядя на Родни снизу вверх.

— Aqua vitae? — непонимающе переспросил он.

Лизбет указала на человека, лежавшего рядом с раненым, которого она в данный момент перевязывала. Ему сильно зацепило плечо, рана была большая, кровоточащая, с рваными краями, черная от пороха.

— Если нет лауданума, дайте ему глотнуть спирту, — сказал Родни, зная, что существуют два лекарства для раненых, которые больше не в силах терпеть боль.

— Он уже получил лауданум, — ответила Лизбет. — Но я не собираюсь поить его спиртным, оно необходимо мне, чтобы полить на рану.

— О боже! Зачем? — изумился Родни. На борту было несколько бутылок дорогого бренди, которому отдавал должное сам Родни, и он решил на секунду, что Лизбет сошла с ума, обращаясь к нему с просьбой пожертвовать любимым напитком для подобной цели. Лизбет заметила его замешательство и терпеливо разъяснила:

— Видите, какая грязная рана? Когда в этого матроса попало испанское ядро, он как раз нес порох, который просыпался прямо на него. Рана загрязнена настолько, что может начаться гангрена, если ее не промыть. Если бы со мной были мои травы, они бы очень сейчас пригодились. Например, чеснок или клевер. Но чего нет, того нет. Я думаю, что с помощью aqua vitae смогу обработать рану не менее тщательно.

— Кто вас научил этим вещам? — спросил Родни.

— Мне с детства приходилось слышать, как мужчины обсуждают свои раны — у отца эта тема была излюбленной за столом. Еще я кое-что знаю о целебных свойствах трав и очищающей способности спирта. Так могу я получить aqua vitae?

Родни не нашел слов, чтобы отказать ей, и послал юнгу в свою каюту за бутылкой. Матрос страшно ругался, пока Лизбет обрабатывала рану, но, когда плечо было забинтовано, он сердечно поблагодарил ее. Осталось перевязать еще троих. Родни остался ждать, пока Лизбет закончит. У одного из матросов пришлось извлечь из груди осколок с помощью примитивных инструментов Добсона. Второму матросу раздробило ногу, и Лизбет понимала, что ничего не сможет поделать с изуродованной конечностью, которую осталось только ампутировать. Поскольку Добсон погиб, Родни решил, что эту операцию проделает мясник, но только после того, как они бросят якорь в бухте.

Последний человек был уже мертв. Рядом на полу темнела большая лужа крови, кровь вязкой струйкой вытекала и из его рта. Он смотрел в потолок широко открытыми неподвижными глазами. Родни хрипло распорядился, чтобы его вынесли на палубу к тем погибшим, чьи тела ожидали погребения. Он хорошо знал последнего матроса. Этот большой, крепкий мужчина родом из Девона по имени Клерихью участвовал в знаменитом рейде с Дрейком на «Золотой лани», в результате которого был захвачен «Какафуэго» с богатейшей добычей.

И вот Клерихью мертв. Родни испытал такое чувство, словно потерял старого друга. Горько было сознавать, что матрос погиб бесславно. Они не успели ничего достичь, они спасались бегством, что само по себе тяжело и горько.

Лизбет закончила свое дело, встала, оглядела раненых и попросила здорового матроса присмотреть за ними.

— Здесь очень душно, — проговорила она нерешительно, чувствуя, как у нее самой стекает пот со лба. — Может быть, вынести их на воздух?

— Их поднимут на палубу немного погодя, — пообещал Родни. Он сейчас пообещал бы что угодно, лишь бы удалить ее отсюда. С каждой минутой ему становилось все больше не по себе оттого, что она находилась рядом с ранеными.

— Спасибо. Я не сомневаюсь, что тогда им сразу станет легче, — сказала Лизбет. Она снова повернулась к помогавшему ей матросу и попросила отнести докторский сундучок в ее каюту, потом они с Родни направились по нижней палубе к трапу.

— Лучше не оставлять лекарства рядом с ними. Вдруг им захочется полечиться на свой страх и риск, — заметила она. — А там есть лекарства, которые могут оказаться смертельным ядом.

Родни молчал, но, когда они поднялись на верхнюю палубу, жадно втянул в легкие свежий воздух и произнес:

— Благодарю вас за то, что вы помогли раненым, но больше вам нет нужды беспокоиться. Я собираюсь назначить человека, который заменит покойного Добсона.

Он обращался к Лизбет, но глаза его тревожно озирали водную поверхность. Берег был виден уже отчетливо, и ни одного корабля на горизонте! «Сейчас самое время встать на якорь», — подумал Родни. Он не хотел никого пугать, но, наблюдая, как Лизбет перевязывает раненых, отчетливо слышал звуки, которые показались бы зловещими каждому опытному моряку. Под нижней палубой журчала вода, и этот чмокающий звук нисколько не походил на обычный плеск трюмной воды. Он слышал и ритмичное постукивание насосов, и хорошо сознавал их беспомощность.

Затонуть для такого корабля, как «Морской ястреб», было нелегко, но все же возможно, а от берега их отделяли миль восемь-десять.

Лизбет сказала что-то, и Родни не сразу понял, о чем идет речь.

— Есть на корабле человек, который по-настоящему разбирается в медицине? — настойчиво спрашивала Лизбет.

— Понятия не имею, — ответил Родни. — Придется навести справки.

— Если такого не найдется, как я подозреваю, — сказала Лизбет, — тогда я продолжу делать для раненых то, что смогу. Я не боюсь крови, как некоторые женщины, и я, по крайней мере, буду с ними осторожнее, чем тот матрос, который волочил их, словно бревна, когда я спустилась вниз.

— Я запрещаю вам, — быстро произнес Родни.

— В этом случае я отказываюсь подчиниться, — ответила Лизбет. — Да, вы командуете кораблем, но нельзя допустить, чтобы люди умерли потому, что о них некому позаботиться.

— Я уже сказал свое решение, и это не женское дело, коли на то пошло, — процедил Родни.

— А я все равно буду помогать им, и никакие ваши слова меня не остановят! — фыркнула Лизбет.

Родни гневно повернулся к ней. Он устал, его одолевали тревожные мысли, и ее упрямство так его разозлило, что он чуть было не схватил ее за плечи, чтобы как следует встряхнуть. На миг он почти забыл, что перед ним женщина. Она превратилась для него в некий бесполый объект, который вышел из повиновения. Родни не привык к тому, чтобы ему перечили.

— Вы сделаете, как я сказал, или я закую вас в кандалы!

Она расхохоталась, запрокинув голову, и солнце вспыхнуло в ее рыжих волосах.