Святая и грешник - Барбара Картленд Страница 12

«Но мне все равно!» – отважно решила Пандора.

Когда все собрались в столовой, приехал сэр Эдвард Трентам со своими приятельницами, и Пандора вспомнила, что он приобрел в графстве поместье совсем незадолго до того, как она покинула Чарт. Прежний владелец, друг ее отца, проиграл свое состояние в карты. По той неудержимой радости, с которой сэра Эдварда приветствовали актрисы, было нетрудно догадаться, что он не только богат, но и щедр. Это был человек лет сорока, одетый ярче и легкомысленнее, чем подобало его возрасту.

– Норвин, я в восторге, что справедливость восторжествовала и ты вернулся в родные палестины! – приветствовал он графа. – А я здесь никогда еще не бывал! Чертовски внушительная усадьба! И как ты собираешься с ней поступить?

– Разделаться как следует, конечно! – И ответ графа вызвал восторженный смех дам.

– Ну, это не очень трудная задача! Я не прочь сыграть с тобой в карты, чтобы ею завладеть!

– К сожалению, эта усадьба – майорат и может передаваться только по наследству, но, уверяю тебя, мой собственный наследник получит от меня только голые стены!

«Как он может говорить такое, – изумилась Пандора и даже решила, что, наверное, ослышалась. – Как может граф в такой уничижительной манере отзываться об этом чудесном доме, который сам по себе уже страница истории!» – И ей очень захотелось узнать о причинах подобного отношения графа к унаследованной им собственности, но тут к ней подошел сэр Гилберт:

– Знаете, сегодня вечером я намерен позаботиться о вас, малютка Пандора! Я просто выразить не могу, какое предвкушаю удовольствие!

С этими словами он поднес ее руку к своим губам, и Пандора вздрогнула от их прикосновения. Вот то же самое она чувствовала и в обществе Проспера Уизериджа! Интересно, почему она имеет несчастье привлекать внимание таких неприятных, отталкивающих людей?

– Я предполагал, что проведу сегодняшний вечер в скуке, одиночестве, никому не нужный! – продолжил сэр Гилберт. – И вдруг я уже увлечен, побежден и очарован, да так, что просто выразить не могу!

С этими словами он столь близко наклонился к ней, что Пандора отступила на шаг. Она понадеялась было, что за обедом сэр Гилберт не усядется рядом с ней, но он занял место по ее левую руку. Правда, справа, во главе стола, сидел граф, но Китти, расположившаяся по другую сторону, завладела его вниманием: она что-то нашептывала ему в такой манере, которую мать Пандоры сочла бы неприемлемой. Граф смеялся и уделял внимание исключительно Китти, а Пандоре пришлось поддерживать разговор с одним лишь сэром Гилбертом, и тот рьяно пользовался этой возможностью.

– Вы очень красивы! – бесцеремонно заявил он. – И глаза у вас составляют такой изумительный контраст с волосами, которые при свечном освещении кажутся не просто рыжими, но пламенеющими! – И, помолчав, он вкрадчиво спросил: – А я смогу заставить их пламенеть еще и от страсти?

– Ваш вопрос словно вычитан из романов, которым не место в здешней библиотеке! – холодно ответила Пандора.

– Вы меня хотите заинтриговать или так недобры от природы?

– Подобные вопросы вызывают лишь недоумение!

Она твердила себе, что нисколько его не боится, что он просто надоедливый пожилой человек, но ей вдруг захотелось очутиться от него подальше. Например, в той огромной столовой, где, когда она была еще маленькой девочкой, бабушка и дедушка принимали гостей. Однако с тех пор, когда дядя Джордж погиб при Ватерлоо, гости в доме появлялись очень редко, а когда бабушка умерла, то дед одиноко восседал там, где сейчас сидит граф, а старик Бэрроуз когда-то раскладывал у тарелок старинные серебряные приборы и часто полировал серебро своими старческими, ревматическими руками.

– Вас многие имели удовольствие любить? – прошептал сэр Гилберт над ухом Пандоры.

– Давайте лучше поговорим о лошадях. У вас их много, сэр Гилберт?

Он рассмеялся: так была забавна ее попытка перевести разговор на другую тему!

– В данный момент меня интересует только одна, очень привлекательная молодая кобылка, которая еще совсем необъезжена и не знает, что такое узда, и не могу выразить, с каким удовольствием я сам занялся бы этим приятным делом!

– Не понимаю, о чем вы! – Пандора очень обрадовалась, когда разговор был прерван появлением лакея: он стал подавать кушанья, не только вкусные, но и очень изысканные – таких Пандора прежде не пробовала. Мать научила ее готовить, и теперь Пандора старалась угадать, из каких ингредиентов состоит соус, который подали к нежному «седлу» теленка. Интересно, удастся ли до отъезда из Чартхолла поговорить с шеф-поваром и попросить его поделиться с ней некоторыми рецептами? Конечно, и думать нечего о том, чтобы разнообразить скучное, тяжелое для желудка меню обедов в епископском дворце, но, может быть, и она со временем научится как следует принимать таких гостей, которые ценят кулинарное искусство, как ценил его отец.

– Признаюсь, – промурлыкал сэр Гилберт, – что жажду вас целовать и поучить, моя неопытная девочка, тому, что называется искусством любви!

Да, этот господин становился все назойливее, и вдобавок он слишком много выпил, но когда обед подошел к концу и Пандора оглянулась по сторонам, то большинство джентльменов были тоже, как называл это отец, в «безмозглом состоянии»: лица у всех красные, глаза осоловелые или масленые. Высокие пышные галстуки джентльменов были распущены, жилеты – расстегнуты, а это уж совсем непозволительное нарушение правил хорошего тона, подумала Пандора. Женщины, впрочем, также вели себя не лучшим образом: говорили громко, а к началу десерта, когда подали огромные груши, памятные ей с детства, и янтарные гроздья винограда «Мускат», декольте у актрис стали еще откровеннее, чем тогда, когда они своим поведением так шокировали Проспера Уизериджа. Когда дамы низко наклонялись над столом, Пандора даже краснела при виде того, что открывалось общим взорам, и мысленно благодарила Небо, что у ее собственного платья с короткими рукавами вырез умеренный и не оскорбляет приличий.

В то же время, однако, она не могла не подумать, какой она сама, в кругу этих дам, кажется некрасивой и непривлекательной. «Я как деревенский воробышек, – подумала она, – в кругу райских птиц».

Наверное, она улыбнулась при этой мысли, потому что граф, взглянувший на нее чуть ли не в первый раз за все это время, вдруг спросил:

– Что это вас позабавило?

– Я как раз подумала, что мне, очевидно, совсем не место в обществе таких блистательных особ, хотя подобная мысль вряд ли, вообще-то говоря, может позабавить.

– Но вы сами захотели здесь остаться! – довольно резко ответил граф.

– И я не жалею об этом! – поспешила объяснить Пандора. – Не думайте так! Напротив, вы были очень добры, позволив мне остаться у вас в гостях: просто все происходящее столь отличается от обедов в епископском дворце.

– Очень на это надеюсь!

– Когда мы жили в церковном приходе моего отца, то у нас тоже иногда бывали гости. Папа всегда умел их развлечь, а мама, когда у нас на то хватало средств, хорошо угостить тем, что она любила.