Святая и грешник - Барбара Картленд Страница 11

– Это ваше личное мнение? – осведомился граф. – Но, если так, мне интересно узнать, на чем основано подобное умозаключение?

Судя по выражению лица Проспера Уизериджа, ему стало не по себе.

– Нам незачем устраивать с вами словопрения, Ваше Лордство, и я, с вашего позволения, сейчас отвезу мисс Стрэттон домой, а завтра утром пришлю за ее вещами.

– А я своего разрешения на это не даю! Кузина является моей гостьей и может оставаться у меня, сколько пожелает!

– Но вы не отдаете себе отчета в том, что говорите, – выдавил из себя Проспер Уизеридж.

– Полагаю, что, будучи человеком образованным, вы понимаете смысл простых английских слов? – поинтересовался граф.

И впервые за все время Проспер Уизеридж освободил руку Пандоры из своей цепкой хватки.

– Наш разговор бессмыслен, – резко заявил он, – ваша личная жизнь – ваше личное дело, но мисс Стрэттон еще слишком молода и неопытна, дабы понимать суть своих поступков!

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду жизнь, которую ведете вы, Ваше Лордство, и ваши друзья, которые тоже отвергают те правила, в которых она была воспитана!

– Но что вам известно о моих друзьях и об их стиле жизни? – миролюбиво и почти любезно осведомился граф.

– Мне известно, – громогласно объявил Уизеридж, – что образ вашей жизни отвращает всех богобоязненных и порядочных людей! А тому, что происходит в этом доме, потворствует сам дьявол!

Последние слова он буквально прорычал, но граф лишь весело расхохотался:

– Звучит очень эффектно! Сколько же линдчестерских старых дев возликовало бы, узрев, как грешники вроде меня горят в аду! Ладно, господин пастор, позвольте мне со всей откровенностью заявить вам следующее: на меня ваши дурацкие угрозы не производят ни малейшего впечатления, а так как в данную минуту я собираюсь сопроводить свою кузину в столовую, то предлагаю вам вернуться к тем, кто ценит ваше красноречие!

Все это граф проговорил негромко, но весьма язвительно.

– Я уеду только вместе с мисс Стрэттон!

Граф хотел что-то ответить, но за его спиной послышались шаги: появились Китти и Кэро.

– А я думала, что ты нас поджидаешь в Са… – начала было Китти, но тут же увидела Проспера Уизериджа. – А это кто такой? – воскликнула она.

– Этот джентльмен – посланец Неба, который должен возвестить нам, что мы все будем гореть в аду, а он сам, если мог бы при этом присутствовать, не пожелает смягчить наши муки даже каплей холодной воды!

– Холодной воды? – воскликнула Кэро. – Но кому нужна холодная вода, тем более что я, например, умираю от жажды и мечтаю о бокале шампанского! – и она взяла графа под руку, словно хотела увести его на поиски спасительного напитка, а Пандора, взглянув на лицо Достопочтенного, едва удержалась от смеха – так он был шокирован появлением Китти и Кэро, хотя, по правде говоря, в их появлении не было ничего неожиданного.

Пандоре тоже никогда не приходилось видеть женщин в платьях с таким низким вырезом, демонстрирующим не только ожерелья из драгоценных камней, но заодно и глубокие ложбинки между пышными персями, которые, казалось, вот-вот вырвутся на свободу из утеснительных уз. Все дамы были в ярких платьях с высокой модной талией. Лица их напоминали снежно-белые маски, а ресницы и веки, чрезмерно подчеркнутые черной тушью, свидетельствовали о сценической профессии прибывших див. В их прическах тоже блестели драгоценности, а на обнаженных руках красовались дорогие браслеты. Даже отцу – невольно подумала Пандора – вид этих женщин показался бы чересчур раскованным и вольным, но в глазах Проспера Уизериджа они явно олицетворяли все то, что он так яростно отвергал.

– Наши гости могут прибыть в любой момент, так, может, ты попросишь этого человека возглавить шествие в столовую? – осведомилась Китти у графа. – По крайней мере, позабавимся от души!

– Идея бесподобная! – подхватил граф. – И в самом деле, Уизеридж, оставайтесь на обед и позвольте всем нам насладиться вашим близким знакомством с хитроумными происками и уловками Сатаны. Уверен, что даже такие его верные последователи, как все мы, узнаем от вас кое-что новенькое!

При этих словах побледневший от гнева и возмущения Проспер Уизеридж выпрямился, однако промолчал, понимая, что если станет отвечать, как это подобает священнослужителю, то неминуемо станет всеобщим посмешищем.

– Больше мне, увы, сказать нечего, милорд! Оставляю сей дом и эту несчастную девицу, которая даже не подозревает, в какую смрадную пропасть греховности она сейчас низвергается!

Достопочтенный направился к выходу, и граф посторонился:

– Не смеем вас удерживать, мистер Уизеридж, – но тот вдруг повернулся к Пандоре:

– А вы, вы еще пожалеете о том, что случилось сегодня, – громовым голосом возопил он. – Отныне и до конца своих дней вы будете сожалеть, что избрали сей путь, ведущий не к вратам рая, но в преисподнюю, к Сатане, который увлек вас на путь греховных соблазнов!

Голос его звучно отозвался во всех закоулках холла, а сам Проспер Уизеридж, очевидно ощутив себя в роли рыцаря-крестоносца, временно потерпевшего поражение от дьявольских сил, величественно зашагал к дверям, выхватил из рук лакея свою черную шляпу, спустился с крыльца и сел в ожидавший экипаж.

– Ликуй, Ад! – весело воскликнула Китти. – Но, господа, если вас не мучает жажда после подобного действа, то лично я сейчас с удовольствием бы опрокинула бокал вина!

– Какой же он злой – просто мурашки по телу бегают! – поразилась Кэро.

– Он проклял всех нас, но больше всего досталось Пандоре, – посочувствовал граф.

Она, однако, с большим облегчением воскликнула:

– Теперь он уже ни за что не захочет на мне жениться!

– Да, он сейчас хочет, чтобы вас обнаженной провели по улицам Линдчестера и при этом секли розгами, как падшую женщину, – подтвердил граф.

– А так действительно поступали в прежние ужасные времена? – полюбопытствовала Китти.

– Иногда такое происходит и сейчас, – предупредил граф, – так что будь осторожна!

– Ты хочешь меня напугать? Но если не считать брюк, в которых я появляюсь на сцене, и нашего с тобой знакомства, то я почти респектабельная особа!

– И слово «почти» в данном случае очень уместно, но Кэро права: всем нам надо выпить! Такие драматические сцены, да еще перед обедом, очень подрывают жизненные силы, – и граф направился в салон, а за ним последовала Пандора. Все, что произошло, ее несколько потрясло, в особенности, ярость и презрение, прозвучавшие в словах Проспера Уизериджа, и в данную минуту она старалась взять себя в руки, однако самое главное сейчас – это ее освобождение из-под власти пастора.

Оставалась, правда, еще одна причина для беспокойства: как отнесутся к ее демаршу дядя-епископ и тетя? Что они скажут, как себя поведут? Тем не менее, главное в том, что Проспер Уизеридж ни за что ее не простит и речи теперь быть не может о браке с ней: он слишком для этого амбициозен и мечтает когда-нибудь стать епископом! Однако эта мечта никогда не осуществится, если он женится на девице со скандальной репутацией, а именно таковой она теперь будет в глазах жителей Линдчестера.