Поединок во тьме - Михаил Соловьев Страница 42

«Чего я там не знаю? — бесится Козлякин. — Куда едут?»

Неожиданно «крузак» остановился, и команда наружу полезла. «Старая штольня, — вспомнил “хозяин горы”. — Только смысл какой?» Племянник Петра руками чего-то разводит. «Надо было мне вами заняться серьезно, — вспомнились походы слюдянских мальчишек на верхние уровни. — Не гуляли бы сейчас…» Так и есть, пошли в сторону той самой штольни.

«Все разгадки потом», — решил Козлякин и рванул с горы вниз.

Когда под землей до ствола четвертой шахты добежал, Лысый уже внизу был и груз принимал. Злость на незваных посетителей смешивалась у Владимира с радостью. «Не упустил вас, — рассматривал он мечущиеся лучи фонариков. — Теперь все как на ладони будет и моя игра пойдет».

Вторым на площадке появился Петр. При виде старого противника у Козлякина противно заныла ключица, сломанная в подземной схватке. «Медведь чертов, — погладил плечо Володя. — Это ж надо было так неудачно повоевать!» Азарт. Не удержался. Так заманчиво тогда он попался. Затылок — как на выставке. Кувалда в руке. Еще когда замахивался, прикинул, что русло подземное рядом совсем, а оттуда ни один секрет не всплывал. Но почуял Петька что-то. Присел, и не так все пошло. Болит ключица, болит, аж разламывается.

«Ничего, — Козлякин думает. — Вы мне только дорожку укажите».

Мешки по веревке вниз покатились. Лысый с Петром их в кучу складывают. Потом пауза. Десять минут, двадцать… «Только бы на моей стороне встали, — “колдует” Володя, — Только бы здесь…» Полчаса никого нет. Парочка, что внизу, нервничала, а потом неожиданно сразу двое прибыло. Очкастый и девка эта долговязая. В обнимочку.

Что-то произошло там, наверху, не иначе. Стыдно, похоже, дружку петровскому. Лысый ржет, а дамочка так уж его успокаивает, что не целует только.

«Куда им столько рюкзаков? — задумался Козлякин. — Вроде у каждого свой есть, а тут еще ранцы какие-то мужики на себя навьючили. Что за дела?» Не на праздную прогулку пришли. Хорошо подготовлены. Резон на веревках идти вниз тоже есть. С грузом почти не таскались.

«Интересно, где лагерь поставят?» — гадал Козлякин, когда компания навьючилась к переходу. Жалко, что они ранцы не оставили, многое бы прояснилось. Беспокоит что-то «хозяина» «подземли». Вроде все и в порядке, но взгляды странные вдруг почувствовал. «Может, еще кто здесь?» — попробовал он включить свои «сканеры».

Не вышло. Но ведь носится же в воздухе этот запашок не запашок странный?

Когда лучи фонариков на стену случайно падали и последней парочке Лысый веревки освещал, пристально всматривался Вова в отверстия вентиляционные. Вдруг мелькнет там Юрки Заморенка голова или свет зажгут. Но ничего не увидел.

Когда Петр направление определил, Козлякин возликовал. Там, куда группа пошла, переходов на Юркину сторону нет.

— Славно, славно, — зашептал он себе под нос.

Неожиданно девка, идущая замыкающей, повернулась и пространство позади себя фонарем осветила. Попала бы немного левей — и оказался бы он как на ладони, но недотянула малость.

«Наука тебе, — разозлился Козлякин. — Не будешь стоять столбом».

Пошел следом, и ожили старые инстинкты. Давно он ни за кем не охотился. В палатке жить надоело — смерть. Хоть и удобно, а гадать: приедут не приедут — устал… «Еще бы в ловушку какую угодили, — размечтался Вовчик. — Тогда наверх быстрей соберутся, хотя интерес-то, факт, посмотрят».

Но все это лишь мечты. Петр первым топает, а этот опасность чует не хуже ищейки…

Мимо бутора ихнего проходил — ощупал, не удержался. Ничего особливого, вот только почудился ему в одном мешке патронташ уложенный. Дальше шариться не стал, а для себя прикинул, что, не иначе, петровские дела. Он в свое время с ружьем здесь разгуливал, когда заваруха началась.

Выяснилось, тащит он их таки на границу с Заморенком. Видимо, подзабыл короткий ход или соображения какие имеет. Подошли к старой насосной станции. Там тебе и двери железные в сохранности, и повыше метра на два — так что сухо.

«Лады, — думает Козлякин. — Вы сейчас обратно, а я и погляжу, что это у вас за ранцы такие…»

Но не получилось. Петр, когда уходить собрался, замок из рюкзака достал. Ворота закрыл и на клямку повесил. «Вот гад», — разозлился Володька. Тут на него сверху мелкая порода посыпалась. Замер. Понять пытается, что происходит, и соображает, что лежит он как раз под вентиляционным выходом, что поверху сотами обустроен. «Что, есть там кто? — напрягся Козлякин. — Заморенок с гостями?»

Конкуренция в планы не входила, и решил он после, как «гости» спать улягутся, послушать и посмотреть, что же здесь на самом деле творится и нет ли кого еще.

Второй ходкой вещи забрали полностью, только веревки так и остались болтаться в темноте шахтного ствола. Девчонка очкастого опекает, а тот какой-то сам не свой. Лысый все ржет и пальцем ему куда-то наверх тычет, а у парочки явно чувства прорезались.

«Интересно, что там у них произошло, что они вдвоем спустились? Не иначе, Мишка, быковский наследничек, в переделку какую угодил, а девка его выручала…»

Когда палатку в насосной ставили, оказалось, что Петр ружьецо свое вниз таки притащил. Браунинг пятизарядный. Двенадцатый калибр на патронах еще на ощупь в сидоре срисовал. Серьезная машинка. «Значит, к переделкам они готовы и предполагают, что кто-то здесь может быть кроме них, — задумался Козлякин. — А что, если устроить им небольшую театральную постановочку? В лучших традициях старых времен. С появлением теней из стен или звуков нечеловеческих». Воображение разыгралось — еле себя остановил. Нельзя пугать, пока до места не привели, никак нельзя.

А в лагере уже на газе жратву греют и никуда идти не собираются. Стал смотреть за режимом. В туалет по двое ходят — Лысый с девчонкой, а Петруха с очкастым. Ружье с собой берут и головой крутят на все триста шестьдесят. «Серьезно сторожатся. Подобраться сложно будет… Плевать! — рассердился Козлякин. — Вы меня только до места доведите, а там я вам расчет и устрою».

Его не волновало ни оружие, ни еще один предполагаемый противник. Сумасшествие прорвалось наружу, и стало вдруг безразлично, с каким количеством врагов ему доведется схватиться.

Решил уложить компанию спать и лишь после двигаться на разведку. Прождал час. Злость распалила так, что не ощущал ни сырости, ни холода. Так и подмывало закрыть их, спящих, на арматуру какую-нибудь прямо в насосной.

В старые времена с туристами так и поступил бы. Поржал бы потом, как открывались бы, да еще на переходах с тенями пошалил бы для пущего испугу. Неслись бы как миленькие отсюда, но здесь случай другой.

«Как их поутру-то смотреть? — задумался Козлякин. — Во сколько идти соберутся? Может, здесь лечь?» Но им-то в палатках тепло, а ему холод и сырость забрались-таки под шкуру. «Ухожу в нычку, — решил Володя. — Хаваю и сплю часа четыре. Потом сюда. Упускать их нельзя».

Тихий говорок, доносящийся из-за дверей насосной, стихал. Козлякин выждал минут тридцать. Команда явно заснула. Прокрался к дверям. Слегка потянул. Вроде заперто. Расчет верный. Ломиться громко — разбудишь сразу. Парни неробкого десятка, и отмахнуться есть чем. Можно, действительно, спокойно отдыхать.