Святой язычник - Михаил Деревянко Страница 41

– Как же, как же, прямо палками гнали, – съязвила чехиня, – так мы и поверили.

Гордая Рогнеда даже не удостоила ее взглядом. Однако внучка Оттона I не унималась:

– Кто же, по-твоему, во всем виноват?

Полочанка ни секунды не колебалась:

– Владимир.

Княгини в безмолвии застыли. Лишь слегка колебались их тени от пламени горящих свечей.

– Что ты мелешь? – еле слышно прошептала Юлия.

– Ну почему? – непонимающе вопросила Мимолика, укоризненно глядя на Рогнеду.

– Свинья грязь везде найдет, – твердо ответила та.

Вперед решительно выступила Олова:

– В тебе говорит чувство мести: ты не можешь простить Великому князю смерти родных.

– Да, не могу, – созналась полочанка, – но месть здесь ни при чем.

– Так в чем же дело?

– Не будь Анны, нашлась бы другая принцесса. Великого князя просто потянуло на высокородную плоть.

Варяжка лишь усмехнулась:

– Когда Великий князь нас брал в жены, сыновья других жен от этого не страдали и никого из нас не обращали в наложниц.

– Анна виновата лишь в том, что родилась сестрой императоров.

– Мы тоже не из простых, – гордо вставила Малфрида Богемская, – но мое высокое происхождение никому не принесло вреда.

– Оно оказалось не таким высоким, чтобы заставить Владимира сменить веру, – сухо заметила Олова.

Чехиня попыталась возразить, но варяжка повелительным жестом остановила ее и так же спокойно продолжила:

– В мире не так уж и много невест, из-за которых Великий князь пойдет на такое.

– Пожалуй, Анна – единственная, – согласилась Мимолика.

– Так уж и единственная! – запальчиво воскликнула внучка Оттона I. – Да таких принцесс хоть пруд пруди.

– Назови хоть одну.

Булгарыня повернулась к чехине в ожидании ответа, но та лишь презрительно хмыкнула:

– Не хочу об этом и думать.

– А не мешало бы, – холодно заметила Олова. – Как-никак, речь идет о нашей судьбе.

– Ну и что ты предлагаешь? – запальчиво спросила Малфрида.

Варяжка, чеканя каждое слово, невозмутимо ответила:

– Извести Анну.

Мимолика непроизвольно ойкнула, Малфрида злорадно усмехнулась, Юлия испуганно расширила глаза, а Рогнеда несогласно покачала головой. Олава между тем продолжила:

– Только так мы сможем вернуть себе то, что утрачено. Владимиру ничего не останется, как признать наших детей полноправными наследниками.

– А как нам быть с новой верой? – спросила булгарыня.

– Может, и придется ее принять, но большого страха тут нет. Многим из нас уже приходилось менять богов.

Олова обвела княгинь пронизывающим взглядом и остановила его на полочанке.

– Все согласны?

Рогнеда твердо возразила:

– Нет, во всем виноват только князь.

Варяжка вроде бы согласилась:

– Да, Владимир заварил всю эту кашу. Но давайте представим Киев без него. Наши дети еще малы и не смогут править. Кто сядет на киевский стол, одному богу известно. Может, Анна…

– Чур! Чур! – испуганно замахали руками княгини и усердно заплевали влево. Олова терпеливо дождалась, пока все закончат магический обряд общения с предками, и продолжила с убийственной логикой:

– …может, еще кто. В любом случае ни нам, ни нашим детям несдобровать.

Теперь уже все повернулись к Рогнеде, но та упрямо стояла на своем:

– На Анне нет вины. Не губить же ее только за то, что она нам неугодна.

– И что же нам прикажешь делать? – невозмутимо спросила варяжка.

– Как нам быть? – подхватила Мимолика.

– Как нам спастись? – добавила Юлия.

Полочанка вдруг зарыдала и без сил опустилась на деревянное кресло.

– Не знаю. Я бы положилась на волю Божью…

– Ни в коем случае! – решительно запротестовала Малфрида. – Мы должны извести Анну.

– Извести! – как эхо подхватили княгини.

Лишь Рогнеда, утирая слезы, едва слышно прошептала:

– Делайте что хотите. Я вам не указ.

– А ты нас не выдашь? – подозрительно покосилась на нее внучка Оттона I.

За полочанку заступилась Мимолика:

– Не волнуйся, я за нее ручаюсь.

– Тогда за дело!

– Я бы и рада, – с готовностью откликнулась булгарыня, – только не знаю как. Расскажите мне. Я прямо сгораю от нетерпения.

– Да как угодно, – злорадно хихикнула чехиня, – можно отравить, можно удавить, можно и головой в омут, а надежнее всего – все вместе.

И тут княгинь прорвало. Предложения посыпались, как из рога изобилия. Княгини знали немало способов избавления от соперницы. За считаные мгновения Анну многократно предавали самой лютой и страшной смерти. Ее заколдовывали, охмуряли, травили, заговаривали, наводили порчу и т. д. и т. п. Всего не перечислить. Правда, пока все было на словах, но кто знает, где граница между словом и делом?

Жены Великого князя тараторили без умолку, составляя все более коварные и изощренные замыслы. Они яростно спорили и громко кричали. Молчала лишь Рогнеда.

– А ты что воды в рот набрала? – спросила ее Мимолика.

Полочанка непроизвольно усмехнулась:

– Сказано столько, что мне и добавить нечего.

– И то верно, – согласилась булгарыня. – Так на чем мы остановимся?

– Ни на чем, – вдруг заявила Олова.

– Ты что, пошла на попятную? – вспылила Малфрида.

– Ни в коем случае!

– Тогда в чем дело?

– Пусть каждая из нас сделает, что задумала.

– Как это? – не поняла булгарыня, но ее перебила чехиня:

– Верно! – воскликнула она. – Мы все выпустим стрелы. Хоть одна да попадет в цель.

– А если все, то тем лучше, – поддакнула Юлия.

– Тогда за дело, – призвала княгинь Олова. – Не будем терять времени.

Те суетливо засобирались.

– А как же угощения? – спохватилась Рогнеда. – Стол давно накрыт.

– Успеем еще попировать, – успокоила ее Мимолика. – Сперва – дело.