Черный город - Фернандо Гамбоа Страница 41

В этот день мы шли в течение нескольких часов, проходя то через зоны густой, как живая изгородь, растительности, то через территории, на которых деревьев, лиан и кустов было так мало, что мне начинало казаться, что мы прогуливаемся по ухоженному саду, и лишь гигантские деревья шестидесятиметровой высоты напоминали мне о том, где мы на самом деле находимся.

— Похоже на свод собора… — показывая на небо, восхищенно произнес профессор, у которого после того, как Иак дал ему выпить сока какой-то лианы — чтобы ослабить боль в ране, — разыгралось воображение и развязался язык. — Бесконечно огромного собора…

— Да уж, — хмыкнула Кассандра, отгоняя ладошкой насекомых, мельтешащих у нее перед лицом. — Собор, в котором полно москитов.

— Москиты тоже творения Божьи, — с идиотской улыбкой на губах напомнил ей профессор. — Это ведь тоже его дом…

Кассандра закатила глаза, а я повернулся к Иаку, который шел теперь в хвосте нашей маленькой группы, и поинтересовался:

— Можно узнать, что ты ему дал?

— Только лекарство от боль, он похожий на айауаска ^[34], — сказал Иак таким тоном, как будто речь шла о чем-то самом-самом обыденном.

— Что-то мне не верится… Ты дал ему какой-то галлюциноген?

— Очень мало, как для ребенок, — ответил туземец, пожимая плечами. — Не происходить ничто плохой.

— Ничего плохого, может, и не произойдет, — вмешалась Кассандра, видя, как профессор поднял руки к небу, — но вот религиозный пыл, ранее отнюдь не свойственный ему, похоже, пробудился.

Словно бы в подтверждение ее слов бывший преподаватель средневековой истории, работавший в Автономном университете Барселоны, убежденный атеист и иконоборец, опустился на колени и начал, крестясь, молиться, благодаря Господа за чудесные творения. Над его головой тут же появилось целое облачко москитов, чем-то похожее на нимб.

Когда стемнело, мы опять разбили скромный лагерь. Очистив влажную землю от листьев и веточек, мы повесили гамаки. После того как Иак в своей обычной манере развел костер, мы поджарили на нем еще остававшуюся у нас половину змеи сурукуку, поскольку, как ни старался туземец, его охотничьи усилия ни к чему не приводили, тем более что если поначалу живность мелькала вокруг нас все реже и реже, то теперь она почти полностью исчезла.

Усевшись вокруг костра, мы почувствовали себя настолько уставшими, что ни у кого уже не осталось сил даже на то, чтобы о чем-то разговаривать. Было заметно, что животных в этой части сельвы почти нет. Лишь несколько обезьян-пауков перебирались с ветки на ветку над нашими головами, два попугая, самец и самка, переговаривались друг с другом, словно бы обсуждая свои любовные отношения, да вездесущие древесные лягушки квакали где-то вдалеке. В целом же в эту ночь царила тишина, и чем более заметной она становилась, тем более зловещей казалась.

Даже Иак, по мере того как мы углублялись в этот тропический лес, вел себя все более и более настороженно, и, когда он сидел в этот вечер вместе с нами возле костра, в выражении его глаз, освещаемых трепещущим оранжевым пламенем, появилось что-то очень похожее на страх. Я не решился спросить, кого или чего он боится.

— Сколько, по-вашему, мы уже прошли? — тихо осведомилась Кассандра, нарушая напряженное молчание.

— Мне кажется, от восьми до двенадцати километров, — неуверенно предположил я, не отводя взгляда от огня.

— Всего лишь? — удивился профессор, у которого, похоже, наконец-то прекратились галлюцинации. — Я чувствую себя так, как будто пробежал марафонскую дистанцию!

Я посмотрел на него с усталой улыбкой и, слегка усмехнувшись, сказал:

— Ничего странного, если учесть, что… что вы прошли свой собственный крестный путь.

Касси хихикнула, а профессор в изумлении поднял брови.

— Крестный путь? — переспросил он, не понимая, что я имею в виду, и переводя взгляд с меня на Кассандру и обратно. — О чем это ты?

— Ни о чем, проф. Так, о своем, личном… — ответил я, небрежно махнув рукой. — А почему ты спросила о том, сколько мы уже прошли, Касси?

Мексиканка молча посмотрела на меня, видимо надеясь, что я и сам отвечу на этот свой вопрос.

— А разве ты не говорил, — сказала она несколько секунд спустя, — что нам от реки нужно пройти девять километров, чтобы попасть в город Z?

— Приблизительно, — уточнил я, поднимая указательный палец.

— Ну да, приблизительно… Однако мы до сих пор не видели ничего, что свидетельствовало бы о том, что мы находимся рядом с потерянным городом или чем-то вроде того. Здесь нет ни дорог, ни дорожных указателей, ни вообще каких-либо подобных признаков.

— Ну ты даешь, Касси! Ты ведь археолог, а потому тебе прекрасно известно, что мы вполне можем сидеть сейчас прямо на каких-нибудь руинах и при этом даже не догадываться об этом.

— Да, ты прав, — с готовностью согласилась Кассандра. — Однако мы до сих пор не наткнулись вообще ни на что, поэтому мне в голову лезут тревожные мысли.

— Какие именно? — с любопытством спросил профессор Кастильо.

Кассандра задумчиво посмотрела сначала на профессора, а затем на меня.

— А если мы… ошиблись? — нерешительно произнесла мексиканка, выдержав небольшую паузу.

— В расстоянии? — поинтересовался я. — Я тебе уже сказал, что…

— Нет, Улисс, — оборвала меня она. — В направлении.

— Ты хочешь сказать, что… — Профессор Кастильо осекся на полуслове и замолчал.

Кассандра смущенно пожала плечами.

— Наши действия основаны исключительно на предположениях и приблизительных вычислениях, — не скрывая своей обеспокоенности, торопливо заговорила она. — У нас нет никакой гарантии, что история, которую рассказал Менгке в тот день, когда он был пьян, не выдумка… И тем более у нас нет гарантии, что мы идем по маршруту, ведущему в город Z. Кроме того, он, вполне вероятно, не имеет никакого отношения к «древним людям». К тому же я допускаю, что таинственные руины, которые описывает в своем дневнике Джек Фосетт, являются всего лишь выдумкой этого путешественника, родившейся после того, как он выпил слишком много айауаски. А еще, возможно, что…