Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина - Елена Поликарпова Страница 60

Данная концепция институциональной матрицы была применена к выявлению сравнительных особенностей восточной и западной институциональных матриц (об этом шла речь в первом разделе). Главные различия, по мнению С.Г. Кирдиной, состоят в том, что в отличие от западной в восточной матрице господствуют нерыночные механизмы, институты унитарно-централизованного государственного устройства, приоритет коллективных, надличностных ценностей⁴¹³. Этим объясняется и соответствующее различие положения предпринимательства в социальной структуре общества, относящегося к институциональной матрице типа X– или Y-. Отсюда следует то существенное обстоятельство, что развитие экономики того или иного социума, инкорпорированной в глобальную экономику, предполагает учет и использование этнокультурных особенностей человеческих ресурсов, особенно их инновационного потенциала. Ведь в современной глобальной, тотально-сетевой экономике новейшее международное разделение труда тесно взаимодействует с этнокультурным разнообразием организационных форм и форм экономического поведения, имеющих различное институционально-культурное происхождение.

Эти культурные детерминанты дифференцируют экономические системы в современной глобальной экономике, что объясняет существование различного отношения к положению предпринимательства цивилизациях Запада и Востока. Фундаментальное различие этих культурных детерминант, вполне укладывающееся в концепцию институциональных X– и Y-матриц, заключается в системах индивидуализма и коллективизма. Немалое влияние на позиционирование предпринимательства в социальной структуре общества оказывает индивидуалистская или, наоборот, коллективистская направленность культур. Более того, следует принимать во внимание также и то существенное различие между западными и восточными культурами, согласно которому первые относятся к культуре вины, вторые – к культуре стыда. В этом плане представляет интерес культурно-регулируемая экономическая система, нарушающая все общепринятые законы конкуренции и придающая специфику положению предпринимательства в социальной структуре общества.

Чтобы четко представлять уникальный характер культурно-регулируемой китайской экономики приведем обширную выдержку из фундаментального компаративистского исследования экономических систем мира, проведенного американским экономистом С. Роузфилдом в таких ключевых аспектах, как культура, богатство и власть. «Китайская экономика сегодня, – отмечает С. Роузфилд, – это культурно-регулируемая экономика при авторитарном невмешательстве государства,… которая является разновидностью саморегулирующейся социалистической рыночной модели Ланге категории А². Она отличается широким распространением государственной (коллективной) собственности на средства производства, контролем над предприятиями со стороны назначенных по усмотрению государства директоров и экономическим регулированием, осуществляемым коммунистической партией и определяемым марксистскими принципами в сочетании с традиционной китайской культурой. Государство, контролируемое компартией, считает, что оно имеет законные права на активы и доходы, получаемые в результате добычи полезных ископаемых, на землю и на большую часть средних и крупных основных производственных фондов, и утверждает свое право осуществлять, облагать налогами, субсидировать, назначать цены, передавать, регулировать и контролировать экономическую деятельность по своему собственному усмотрению»⁴¹⁴.

В современном Китае положение предпринимательства зависит от государства, распоряжающегося свободными ресурсами, что соответствует институциональной Х-матрице. Обладая огромной официальной властью, коммунистическая партия рассматривает государственных управляющих и частных предпринимателей как независимых государственных агентов, одновременно требуя от государственных рабочих и крестьян выполнения строгой партийной дисциплины. Такой подход к предпринимательству влечет за собой определенные моральные риски, обусловленные традиционной китайской культурой. «Степень морального риска в этом плане зависит в основном от политической дисциплины и культуры. Применительно к Китаю, где культура вины превалирует над стыдом, это означает, что конфуцианская дисциплина (основанная на китайском варианте христианского “золотого правила”), коммунистический идеализм или какой-то иной набор универсальных моральных принципов должны воодушевлять правителей, “деловых агентов”, рабочих и крестьян к тому, чтобы они работали изо всех сил и проявляли инициативу в дисциплинированном порядке»⁴¹⁵.

Специфика положения предпринимательства в структуре китайского социума определяется особенностями «восточной» рыночной системы, когда компартия использует собственнические, регулятивные и делегирующие полномочия государства для достижения своих интересов и для решения задач управления. Именно культурные детерминанты обусловливают то обстоятельство, что китайская компартия не будет действовать в строгом соответствии с западными идеалами, которые основаны на конкуренции и лишены морального риска. «Мотивация, механизмы и институты, регулирующие спрос, предложение и равновесие, значительно отличаются от тех, которые лежат в основе англо-американской рыночной модели, неотъемлемой частью которой являются “золотое правило” и примат договорного права, и порождают такую систему, при которой суверенной является элита коммунистической партии, а не отдельные лица. Спрос и определение рамок политики невмешательства в свободное предпринимательство зависят от решений элиты компартии. Эту модель можно представить себе как двухъярусную систему, обеспечивающую процветание привилегированным лицам, допущенным к государственной власти, тогда как рабочие, крестьяне и мелкие собственники трудятся, чтобы хоть как-то прокормить себя в обстановке сокращения мер социальной защиты»⁴¹⁶. Понятно, что такая ситуация в китайском обществе с его конфуцианскими традициями, которые лежат в основе двухъярусной модели, когда государство доминирует в распределении свободных ресурсов и соответственно определяет положение предпринимательства в социальной структуре китайского социума, в перспективе должна меняться. Данная перспектива просматривается в интеграции индивидуалистических и коллективистских культур. Эмпирические факты свидетельствуют о том, что высокопроизводительные компании динамично развиваются в турбулентных средах на основе синтеза индивидуализма и коллективизма в контексте все более сложных, дифференцированных и взаимозависимых обществ Востока и Запада⁴¹⁷.

Можно утверждать, что сейчас происходит определенное сближение институциональных матриц Запада (Америки) и Востока (Китая), связанное с вызовами XXI столетия и тенденциями развития мира. Вполне естественно, что в связи с этим начинают складываться во многом достаточно существенные, новые отношения между Америкой и Китаем. Известный отечественный китаевед Ю.М. Галенович следующим образом характеризует взаимоотношения Америки и Китая на протяжении последних полутора столетий. «Полтора века истории американо-китайских отношений говорят о том, что вначале это были отношения между двумя странами, которые потенциально виделись как могучие мировые державы, но в реальной действительности еще не вышли на первый план в мировой политике… За полтора века Америка и Китай прошли в своих взаимоотношениях сложный и долгий путь, на котором Америка, став ведущей мировой державой, имея и глобальные, и региональные интересы, пришла к выводу о необходимости постоянного партнерства с Китаем во многих мировых делах, выразила намерение сохранять стабильность в двусторонних отношениях с Китаем, по крайней мере, на всю первую половину XXI века…