Ловцы душ - Яцек Пекара Страница 57

Протискиваясь сквозь толпу, я заметил паланкин, сопровождаемый двумя императорскими слугами, каждый с палицей в руках – и палицами этими они бесцеремонно разгоняли заслонявших им дорогу людей. В золоченом же коробе сидела женщина со светлыми волосами и красивым холодным лицом. Я узнал ее тотчас, хотя встречались мы несколько лет назад. Течение времени, которое оставило явственную печать на моем лице и впутало в волосы серебряные нити, совершенно ее не затронуло. Нынче я впервые увидел ее в богатом платье и с красиво уложенными волосами – в другое время я чаще видел ее голой или же в скромной одежде. Женщина, сидевшая в паланкине и озиравшая толпу с холодным презрением, звалась Эньей и была красивой и веселой убийцей, служащей Внутреннему Кругу Инквизиториума. Некогда она играла при мне роль девки и спасла мне жизнь.

Взгляд ее задержался и на мне, но она смотрела так, словно я был лишь уличным столпом. Потом она подняла руку к лицу и отвела со лба прядку волос. Усмехнулась, но усмешка была столь коротка, что – моргни я в этот момент, и пропустил бы ее. Однако я знал, что она меня узнала и что сладкий знак этот предназначался именно мне.

Миг спустя паланкин исчез, поглощенный толпой, но еще некоторое время я слышал окрики слуг, прокладывавших ему дорогу. Я не мог не задуматься, что делает в Хайме убийца Инквизиториума. Не мог не задуматься и о том, кто же извлек столь опасное орудие, отчего она столь разодета и почему слуги ее носят императорские цвета.

– А красивая, верно? – спросил кто-то за моей спиной.

Я оглянулся.

– Риттер, меч Господень! – крикнул, искренне обрадовавшись, увидев человека, с которым не единожды сплеталась моя судьба.

– Гора с горой… – сильно пожал он мою руку, а его козлиная бородка затряслась.

– И что вы здесь делаете?

– Как это – что? – удивился он. – Да ведь в Хайме нынче все! – сделал ударение на последнем слове.

– А она кто? – Я глянул в сторону, где скрылся паланкин.

– Птица высокого полета, господин Маддердин, – засмеялся он. – Это Анна, княгиня из Трапезунда, внебрачная дочь Никифора Ангела.

Вот бы Трапезунд удивился, подумал я.

– И метресса нашего Светлейшего Государя, – добавил драматург театральным шепотом.

– Ох… – только и сказал я, а в голову мне пришла некая идея. Анна должна была знать греческий, иначе не могла бы изображать трапезундскую аристократку перед нашим императором, который был человеком образованным. По тем же причинам она должна знать основы дворцового этикета. А все это свидетельствовало о ее ранге, я же вспоминал, как на тирионской барке она чесалась от вшей. Много воды утекло с того времени. Мордимер Маддердин стал капитаном епископской гвардии, наемная девка – любовницей нашего милостивого государя. Ох, милые мои, жизнь полна тайн и небывалых историй.

– Пойдемте-ка выпьем! – Поэт потянул меня за рукав. – Если у вас есть денежки – у меня найдется любимый кабак.

– А как же иначе, – пробормотал я, но дал себя увлечь, поскольку, во-первых, любил компанию Риттера, и, во-вторых, он мог оказаться кладезем сведений и сплетен.

Хайнц привел меня во вполне пристойный с виду кабак и, громко объявив, что явился мастер Инквизиториума из Хеза, быстро добился, чтобы хозяин выгнал пьющих в алькове дворян (те ушли, бормоча под нос проклятия и глядя на нас весьма сердито) да передал эту часть зала в полное наше распоряжение.

– Я уже не инквизитор, – сообщил я, когда мы уселись.

– Матерь Божья Безжалостная! – Риттер побледнел, поскольку за то, что выдаешь себя за функционера Святого Официума, грозили кары как болезненные, так и безжалостные. – И что с тобой случилось, Мордимер? – ухватил он меня за руку. – Могу как-то… У меня есть некоторое влияние…

Его забота и откровенность меня крепко растрогали. Хорошо, что встречаются люди, которые не забывают о том, что кое-кому обязаны жизнью.

– Не переживай, Хайнц, – сказал я сердечным тоном. – Это лишь временно…

Он хмуро кивнул, полагая, видно, что я лишь делаю хорошую мину при плохой игре.

– …Пока меня сделали капитаном гвардии епископа Хез-хезрона, – добавил я.

– Вы недавно пили? – спросил он заботливо, помолчав.

– Нет, но охотно выпью.

– Вы смеетесь надо мной?! Да?

– Хайнц, разве бы я посмел, – развел я руками.

Он смотрел на меня несколько растерянно.

– В голове не укладывается, – сказал наконец.

– Это точно, – согласился я с ним. – Когда я узнал о повышении, жена Лота рядом со мной смотрелась бы весьма проворной девицей.

– Гвозди и терние! – Он потряс головой, все еще не веря моим словам. – Как это случилось? Зачем? Кто? И вообще…

Молодая веселая служанка принесла нам вино и кубки. Риттер же был так потрясен услышанным, что даже не попытался ущипнуть ее за попку. А, как я приметил, это была вполне симпатичная попка.

Я наполнил кубки.

– Ваше здоровье, господин Риттер.

Он чокнулся со мной, все еще с недоверчивым выражением на лице.

– Вот так история… – сказал лишь и выпил до дна.

– Расскажите лучше о той даме, – попросил я. – О княжне из Трапезунда.

– Нет-нет-нет, это вы расскажите… Каким образом, Божечки ты мой…

– Хайнц, – прервал я его, – ни вы, ни я – не шлюшки, которые получили вдруг ни с того ни с сего бриллиантовое колье. Поэтому давайте-ка поспокойней. Пораскиньте мозгами и догадайтесь, по каким таким причинам обыкновенный инквизитор может стать капитаном епископской гвардии – как ни крути, одной из наиболее влиятельных персон в Хез-хезроне? И зачем меня послали в войска императора.

– Ну? – глянул он на меня.

– Да это ведь вы в своих драмах плетете интриги, открываете закулисье тайных сговоров…

– Ах… – Он задумался на достаточно долгое время, потом глянул на меня. На сей раз более внимательно. И добавил: – Значит, вот оно как…

– Как? – спросил на этот раз я.

– Убьют вас, – кивнул он. – А епископ выпутается изо всей этой авантюры. Принудит императора к уступкам.

Я почти удивился, что он так быстро пришел к тем же выводам, что и я. Конечно, это была лишь одна из возможностей, поскольку шашка никогда не знает, пожертвуют ли ею или проведут в дамки.

– Вот только император наш – не дурак, – добавил он. – Будет вас беречь.

– Риттер, – сказал я, наливая вина. – Временами ваша мысль весьма проворна – быстрее, чем у многих из тех, кто мне известен.

Он просиял. Я же начал подумывать, что раз уж ваш нижайший слуга, легат Верона и даже Хайнц Риттер догадались, в чем здесь дело, так почему бы не догадаться и Светлейшему Государю, который, насколько я слышал, не был человеком, слабым разумом? Но если интрига столь просто раскрывается, то, может, она – лишь дымовая завеса? Может, речь о чем-то совершенно ином? Может, бедный Мордимер не будет рисковать головой, исполняя планы сильных мира сего?