В тени короля - Ольга Ясницкая Страница 54

Керс промочил горло араком и перевернул лист:

«На самом деле всё проще простого. Достаточно было покопаться в архивах, как всё встало на свои места. Твоя мама, Элианна, носила фамилию Катон. Думаю, она намеренно вернула её себе, понадеявшись, что через столько лет никто не вспомнит, кому она принадлежала. И не ошиблась, между прочим.

Этим она оказала тебе огромную услугу. Мне даже пришлось обратиться к старому другу из Южного Мыса, чтобы развеять некоторые сомнения, и, перелопатив добрую половину городского реестра, он подтвердил мои догадки. Так что, малец, можешь не сомневаться в своём происхождении. Оказывается, у тебя в роду было не только несколько довольно известных личностей, но и “проклятый герой”. Да-да, именно тот, о ком ты подумал. Среди осквернённых нет никого, кто хоть бы раз ни слышал его историю. И ты, Даниэл, его прямой потомок».

— Да ну нахер! — Керс осёкся, побоявшись, что его может кто-то услышать. Не хватало ещё, чтоб арак отобрали.

Стоп! Чего?! Какой, к хренам, потомок! Первый всего лишь легенда, сказка для мальков. Или нет?..

«Ты спросишь, почему я так уверен, что твоя мать прекрасно знала историю своей семьи? Всё просто — ты назван в честь своего пра-пра-пра… Ну ты понял. Твой предок и по совместительству полный тёзка, Даниэл Катон, родился в обнищавшей знатной семье, и его история сама по себе довольно любопытна, хотя, к сожалению, не сохранилась в детальных подробностях. Но речь пойдёт о другом. Тебе, наверное, известно, что твой прадед погиб, спасая друзей. На самом деле всё было немного иначе. В первую очередь он защищал свою любовь, ту, что уже носила под сердцем его дитя. Он отдал свою жизнь, чтобы ты появился на свет.

Невероятно, что спустя век Даниэл Катон вернулся в Легион в каком-то смысле. Совпадение ли это или судьба — решать тебе, сынок, но даже если отбросить всякую мистику и философию, остаётся весьма занимательный факт. Достаточно поверхностного взгляда на историю твоей семьи, чтобы заключить, что осквернённые рождаются не случайно, в вашем появлении есть некая закономерность, логика, и, скорее всего, способности тоже подчинены ей. Объясню, почему я пришёл к такому выводу. Видишь ли, мне удалось заполучить некоторые данные о Первом, и я не без удивления узнал, что твой хист практически идентичен хисту твоего прадеда, но либо он у тебя менее выражен, либо не до конца раскрыт.

Я не учёный, Даниэл, но смею предположить, что осквернённые не просто мутанты, не продукт беспорядочного сбоя в генетическом коде. Я думаю, вы — новый вид “homo sapiens”, так предки называли весь человеческий род, и природа, если так можно выразиться, поначалу создавала нестабильные экземпляры, малопригодные для жизни, но со временем на свет начали появляться всё более удачные особи. Это я не из своей головы взял, достаточно заглянуть в статистику, и ты сам во всём убедишься.

Я даже допускаю, что на самом деле осквернённых может и не существовать, как не существовать и так называемых “чистых” людей. Все мы, живущие в Прибрежье, вполне можем оказаться одним грандиозным экспериментом мироздания, просто кто-то подходит лучше для изменений, а кто-то остаётся устаревшей вариацией человека. Но сколько бы я не вдавался в размышления, вполне возможно, что ошибаюсь. Моё дело, как старого учителя, указать тебе направление, но ты, малец, обязан сам во всём разобраться. Обязан и перед своим народом, и перед самим собой. Только в этом случае ты перестанешь слепо скитаться во мраке и сможешь определиться, кем тебе быть: рабом, позволяющим хозяевам принимать за тебя решения, потому что так проще, или новым человеком, готовым взять на себя ответственность и осознающим, что жизнь — это истинный дар».

Керс отложил письмо и залпом осушил флягу. Седой явно тронулся умом на старости лет. Или, может, в силу своего опыта, он видел нечто большее? Даже если так, старик поверил не в того. Поверил в чудовище, убивающее с самого детства, чудовище, из-за которого гибнут все, кто его окружает: родители, Мия, Слай, херова туча свободных, которых он уничтожил, не дав никакого шанса на спасение. И к этой твари взывает учитель? Эту тварь просит взять на себя ответственность? Если следовать призыву Седого, тогда лучше сразу вздёрнуться на ближайшем дереве — понести ответ за свои поступки. Впрочем, письмо было написано раньше, наверняка старик горько пожалел, что поверил, будто он, Керс, способен на что-то стоящее.

«Прости, Седой, но ты ошибся. Может, не в своих теориях, но во мне уж точно».

Интересно, знал ли старик о «нулевых»? И если знал, почему ничего не написал об этом? Чёрт, а ведь ответ здесь, в Исайлуме! Та ищейка… Вихрь говорил, ей многое известно, так почему бы не спросить у неё?

Керса разбудило неугомонное тявканье под окном. В доме стояла темнота хоть глаз выколи. Тело ныло, голова гудела, во рту будто гиены нагадили. Кое-как поднявшись на ноги, он нашарил на поясе зажигалку и в свете колышущегося огонька наполнил флягу доверху. От жажды арак не спас, только хуже сделалось, пришлось тащиться к колодцу. Студёная вода привела немного в чувства, и он, увлёкшись, даже плеснул себе на голову, чтобы окончательно прийти в себя. Живот урчал, прося чего-нибудь съестного, но голода не ощущалось. Решив, что можно потерпеть, Керс залил в себя немного уруттанского пойла и побрёл к дому, где держали пленницу.

В крепком срубе, сидя за столом, от скуки клевал носом Триста Шестой. На скрип отворившейся двери здоровяк поднял голову и мутным взглядом уставился на него:

— О, братишка! А мы тебя полдня искали. Ты где пропадал?

В ответ Керс потряс флягой, предлагая другу выпить. Тот сморщил плоский нос для виду и вылакал зараз почти половину арака.

— У меня дело к тебе есть, — Керс забрал назад драгоценную ёмкость, вот же присосался! — Хочу с ищейкой парой слов перекинуться. Пустишь?

Здоровяк растерянно почесал затылок:

— Ну ладно. Только чтоб Севир не узнал, мне проблемы не нужны.

— Не узнает, — он подцепил пальцем протянутую связку ключей, прихватил запасную масляную лампу и, повозившись с замком, завалился в комнату, где держали ищейку.

Пленница сидела в дальнем углу, обхватив колени скованными руками. Завидев его, она встрепенулась и плотоядно оскалила белоснежные клыки.

— Поверить не могу, кого я здесь вижу! — пригладив растрёпанные волосы, ищейка облизнула губы и кокетливо выгнула спину.

А самка-то привлекательная! Миловидное личико, стройная фигурка, угадывающаяся даже сквозь мешковатую форму, манящая улыбка… Что-то было в ней хищное, животное, но в то же время притягательно-завораживающее. Нестерпимо захотелось прикоснуться к девчонке, почувствовать её тепло, а может, и не только прикоснуться… Керс на мгновение ощутил её дыхание и жар, когда представил, как проникает в неё, даже услышал сладостный стон.

«Чёрт, о чём ты думаешь, придурок!» — он замотал головой, прогоняя назойливые мысли. Они будто не принадлежали ему, кем-то нашёптываемые, настырно лезли в голову. Глоток арака быстро привёл его в чувства, и, стараясь не пялиться на девчонку, Керс устроился в углу напротив.