Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо Страница 49

Так что четыре сестры перехватили инициативу. Прежде всего – Блепсис, от которой сейчас многое зависело. Она мобилизовала немного энергии, вдохнула жизнь – ровно столько, сколько было необходимо – в мириады приборов обнаружения, и начала осторожно сканировать окрестности.

Об активной работе сенсоров и о зондировании в таких обстоятельствах, конечно, и речи не шло, но пока ей это было и не нужно. Простое пассивное наблюдение могло, наподобие рыбацкой сети, забрасываемой в открытое море, принести хороший улов.

У нее было неплохое тактическое преимущество. Ее противники появились со вспышкой, характерной для мгновенного перемещения, порождающей короткий выброс экзотических частиц, продолжительность жизни которых была чрезвычайно мала. Однако, налетая на редкие атомы водорода, что обретались в пустынном пространстве, эти частицы создавали цепные реакции, которые легко было проанализировать. Так что Блепсис точно знала, откуда они пришли и где теперь находятся, и смогла вычислить их входной вектор. И ее миллионы глаз принялись следить за ними из темноты.

Трое чужаков плыли на небольшом расстоянии друг от друга. Шли треугольником – это было боевое построение, классическое, но эффективное. От их монадических модуляторов еще шло излучение, а генераторы антиматерии постепенно остывали. Потом заработали дополнительные силовые установки, и в темноте расцвели длинные газовые струи, будто кометы под действием звездного ветра. Необычное зрелище для этой зоны – пустынной, если не считать горстки астероидов, забредших далеко от своей изначальной орбиты.

Еще несколько минут – и они достигнут скорости, составляющей приличную долю от скорости света. Такое ускорение означало, что они используют манипуляторы силы тяжести. По расчетам Блепсис, у Плавтины было часов десять форы – с условием, что они правильно определят ее позицию. В противном случае даже отклонение в несколько десятых градуса при уходе в прыжок могло отбросить их на несколько миллионов километров от пункта назначения.

Потом она объединила данные со множества спектрографических приборов, установленных на Корабле. Проанализировав свет, который излучали силовые установки, можно было понять, какой газ они выбрасывают, а значит – какое инженерное оборудование используют. Свет отражался и на внешней броне – и, если немного повезет, можно будет определить ее точный состав. Блепсис знала, что Текхе обожает такую информацию.

Корпуса кораблей – во имя Мнимого Числа! На долю секунды она застыла, не веря своим глазам. Вместо суперсплавов из углеволокна, никеля и редких металлов, которые использовали Интеллекты Урбса, она выявила замерзшую воду со следами тяжелых металлов и метеоритного камня. Это были не корабли, а выдолбленные кометы, внешние слои которых защищали их от космической радиации. Она лихорадочно перепроверила все детали и даже – во внезапном порыве – просмотрела спектры поглощения. Это ничего не дало. Но ей нужно было уцепиться за что-то реальное. Никто в Империуме не вычищал космические тела, чтобы делать из них корабли. Само по себе решение было элегантным. Но князья Урбса не были ограничены ни в энергии, ни в материи. Она уже видела подобные суда. Вернее, Плавтина с такими уже сражалась. Она вспоминала. Блоки льда и камня, кишащие варварами. Яростные залпы энергетического оружия. Намеренные столкновения – массовые самоубийства, – которые одним ударом уничтожали ноэмов, чей жизненный опыт высчитывался столетиями, и которые иначе были бы бессмертны.

Но первоначальный анализ Блепсис показал, что незваные гости явились с территории эпантропической галактики; их не должно было быть по эту сторону Рубежа; и возникли они в облаке частиц высокой энергии – несомненное доказательство использования монадического модулятора. Предсказатели Урбса полагали, что цивилизация, так упорно не желавшая сосуществовать с ноэмами, не сумеет овладеть наукой мгновенного перемещения. Когда Плавтина отправилась в добровольное изгнание, их моторы были всего лишь сомнительными и примитивными устройствами, способными переносить суда на ограниченное расстояние – один-два катетофота, с паузами в несколько веков, необходимых, чтобы накопить необходимую энергию. Их завоевание не могло вестись быстро, его стратегия была основана на постепенной колонизации систем, находившихся близко друг к другу. Без сомнения, они продвигались вперед – одно поколение за другим. Но никак не быстрее.

В этой войне Интеллекты всегда обладали преимуществом благодаря своей мобильности. Неужели за два тысячелетия все поменялось? Неужели предсказатели так жестоко ошиблись?

Она повернулась к Текхе и Ойке, и все трое попытались совместным усилием понять, что происходит – под испуганным взглядом Плавтины.

Появилось логическое дерево со множеством разветвлений – каждая ветвь представляла из себя возможное и исключающее другие версии объяснение. Некоторые из них заканчивались тупиками. Другие вели ко вторичным альтернативам, которые, в свою очередь, порождали все более тонкие и все более многочисленные ответвления. Модель совершенствовалась, вбирая в себя все имеющиеся параметры, приобретая сложность, недоступную человеческому уму. Появление естественного Интеллекта, такого, как Ахинус? Маловероятно. Варвары люто и иррационально ненавидели все небиологические формы сознания. Технологическое ускорение, обусловленное внешними факторами? Это уже не лишено смысла. Они погрузились во многосторонний анализ – каждая делилась с другими своим опытом и своим взглядом на вещи. Представлялись самые разные возможности для внешнего столкновения, но большинство из них не позволяло такого быстрого развития цивилизации. Там, недалеко от центра Галактики, в неутихающем вихре космического насилия, сражались между собой старинные метацивилизации, настолько развитые, что Человечество принимало признаки их присутствия за естественные явления – сверхновые звезды, пульсары, огромные потоки энергии, высвобождаемые гравитационными приливами в центральной черной дыре. Нельзя было предсказать, что может оттуда выйти.

Нельзя предсказать – не слишком удовлетворительный вывод. Плавтина вздохнула и поджала губы. Ни одна гипотеза не могла объяснить, почему внезапно, ровно в тот момент, когда она получила с таким нетерпением ожидаемый Знак, появились три ледяных корабля на таком удушающе маленьком расстоянии – по масштабам космоса.

Первое разумное предположение выдвинула Плоос. Уже несколько минут она шепталась в уголке с Блепсис – а в споре до этого момента и не участвовала. Она буквально сияла от удовольствия – без сомнения оттого, что против всякого ожидания пережила Экклесию. Плавтина запаслась терпением.

Плоос изложила те же данные, что и Блепсис, но с другой точки зрения – как инженер. Она обратила внимание на слабость инфракрасного излучения. Корабль, созданный цивилизацией биологического происхождения, по логике, должен был терять в космосе немало энергии. Смертные любили нагромождать один сложный слой на другой. По их мнению, безопасность обеспечивалась доведенной до излишества прочностью судна, компенсирующей хрупкость каждой детали по отдельности. Живые существа развивались. Сложность для них заключалась в добавлении все новых и новых слоев, которые всегда пожирали непомерное количество энергии, и часто теряли ее в невероятных пропорциях. В случае катастрофы такие системы отказывали одна за другой, по цепочке, из-за непредвиденных реакций обратной связи.