Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо Страница 48

– Мы готовы заплатить жизнью, – с досадой сказала Фотида. – Я вам уже говорила.

– Я обращаюсь не к вам, Фотида, – сказал он, поворачиваясь к Эврибиаду.

Тот не мог выдавить из себя ни слова, смутившись от того неловкого положения, в которое его поставили. Он повернулся к супруге, но та оставалась все такой же непреклонной и безучастной, и не собиралась ему помогать. Ладно, пусть, – подумал он, пожимая плечами. Обойдется и без нее.

– Я не понимаю вас, о Отон. Мы уже заключили договор. Чего вы еще желаете, кроме того, что уже потребовали?

– Я хочу, чтобы вы поняли свою роль в этом деле и в полной степени ее осознали. Когда придет время сражаться, вы послужите этому Кораблю. И не только лапами. Вы тоже займете свое место в составном сознании. Это будет… новый для вас опыт, но в то же время – необходимый, поскольку Фотида лишила меня моих слуг.

Эврибиад снова подумал об онейротронах и о долговременных последствиях их использования, и по спине у него побежали мурашки.

– Вы хотите, чтобы мои моряки управляли оружием Корабля.

Он хотел бы, чтобы его голос звучал более уверенно, но не вышло. Теперь его охватил смутный страх.

Он угадал. Отон улыбнулся и кивнул. Но ответить не успел – Фотида перебила его, шагнув вперед:

– Но почему? Мои слуги…

– Ваши текхникокуоны, Фотида, – не воины, – оборвал ее Рутилий.

– Вы научитесь разделять ответственность, – добавил Аттик. – У нас с Рутилием это хорошо получается, правда?

После чего трое ноэмов покатились от смеха, оставив людопсов в недоумении: им показалось, будто над ними славно подшутили. Оба повернулись к Фемистоклу, но тот весь ушел в свои мысли, и выражение его морды было почти печальным. У кибернета возникло впечатление, что Отон с самого начала играл с Фотидой, побудив ее высказать свою просьбу, и что все происходящее здесь развивалось по его плану. Эврибиад не мог этого доказать, и все же сейчас он был в этом уверен.

– Ладно, – сказал колосс, – шутки в сторону. Эврибиад, вы должны осмотреть вашу собственную каюту перед отлетом. Рутилий прекрасно может сам заняться организационной работой. Вы сможете оценить истинный масштаб вашей миссии. Вы вольны организовывать свое войско по вашему усмотрению, как и все на этом Корабле. Но на вашем месте я бы разделил его на три одинаковых отряда.

– Зачем?

– Один будет служить в оружейном отсеке Корабля. Другой будет в постоянной готовности, чтобы вмешаться немедленно, если понадобятся войска.

– А третий?

– А третий, – с усмешкой проговорила Фотида, – будет отдыхать.

Эврибиад почувствовал, как нос и уши у него запылали от стыда из-за того, что он сам об этом не подумал. Но Отон уже снова заговорил – серьезно и ясно:

– Вашей главной трудностью – и я говорю о вас обоих – будет научиться сотрудничать с другими. Хотелось бы сразу кое-что прояснить, Фотида. Рутилий по-прежнему главный по внутренней безопасности, он отвечает за поддерживание окружающей среды и за манипуляторы силы тяжести. Аттик будет координировать системы обнаружения и анализа.

– А вы?

– Я? Я пока что остаюсь хозяином на этом корабле – до особого распоряжения. А теперь идите. Пора.

Они отступили одновременно. Общее настроение изменилось. Спокойное благодушие автоматов сменилось напряженностью, которая передалась и остальным.

И когда они уже шли к выходу, с потолка прямо над троном, на котором восседал Отон, свесилась толстая цепь. Она заканчивалась тяжелой круглой петлей из полированного серебра тонкой работы. На секунду петля задрожала в воздухе – как змея или щупальце какого-то морского чудовища, – а потом начала спускаться, как будто была наделена своей собственной волей. Бог взял этот металлический обруч в свои огромные руки, взвесил его на ладони, а потом привычным жестом надел себе на шею. Это же онейротрон! Во имя всех морских рыб! Если и сам Отон его использует… И тут – будто распрямившаяся пружина, будто он сам себя не контролировал – Отон поднялся. Его глаза были закрыты, кулаки сжаты, казалось, он в каком-то трансе. Его черты исказились, и напряженные члены совершали беспорядочные движения, будто бы ведомые какой-то таинственной внутренней силой, будто бы его огромное тело, все из обвитых мускулами камней, было всего лишь подергивающейся марионеткой. Смотреть на него было страшно, и Эврибиада охватил почти религиозный трепет. Он был не один. Фотида от удивления застыла на месте. Ни одному людопсу еще не доводилось видеть такого зрелища.

Огромная грудь бога раздулась, и внезапно…

– Рррррррррррааааааааааааааааааххххх!

Из массивного рта вырвался такой мощный, такой оглушительный крик, что от него задрожало все в зале совещаний: и предметы, и живые существа. А потом, уже без шума, в тяжелом молчании оцепеневшей публики, тело расслабилось и опустилось обратно на трон. Но казалось, что души в нем больше не осталось и оно снова стало статуей-колоссом, созерцающим вечность каменными глазами.

Спустя все эти века, что он пренебрегал своим собственным Кораблем, бог снова был привязан к своему древнему субстрату; дух его стал един с гигантским механизмом из металла, углеволокна и ноэмов.

* * *

Через долю секунды после появления незваных гостей Плавтина решила стать невидимой. Это не было так уж просто. Корабль походил на экосистему: невозможно изменить одну переменную так, чтобы это не повлекло непредсказуемых последствий. Часто, если замедляли работу одного из аппаратов, тонкое взаимодействие колебаний и помех приводило к тому, что шуметь начинал другой. Чтобы стать невидимой, требовалось думать нелинейно. А это искусство Плавтина отлично освоила.

На всем Корабле понизилась температура. Все активные системы изменили порядок работы так, чтобы ограничить риск потери тепла или несвоевременного излучения. В жизни ноэмов, вовсю кипевшей еще несколько часов назад, настало неурожайное время, суровая зима. Энергия, передававшаяся от ускорителя частиц, стала убывать, и длинная сверкающая лента, освещающая, подобно звездам, центральный отсек, лишилась своего бледного сияния. Ветер стих, тростник и кипарисы, росшие у воды, казалось, заснули.

Это была рискованная стратегия. Внезапно лишившись энергии, некоторые функции забуксовали. Вся структура, предназначенная для того, чтобы обеспечивать условия для работы монадического модулятора, прекратила работать. Если бы Плавтине понадобилось сдвинуться с места, ей пришлось бы сперва дождаться, пока не закончится цикл дезинтеграции антиматерии.

Теперь она смешалась с изначальной тенью космоса. Если только не подойти на миллион километров, понадобится чудо, чтобы ее найти. А расстояние, отделяющее ее от чужаков, было в пятьдесят раз больше. В космическом масштабе они почти приблизились к цели – если искали именно Плавтину. Но на этом отрезке космоса… Судно длиной в пятьдесят километров – сущий пустяк.

Она могла позволить себе минуту самоанализа. От неожиданности ее внутреннее единство нарушилось. Экклесия не успела закончиться. Ее четыре аспекта все еще существовали как четыре отдельные личности, пусть и ослабленные. Она смирила свой гнев. Сейчас она ничего не могла с этим поделать.