Живи и ошибайся - Дмитрий Соловей Страница 48

В общем, получилось, что, когда Лёшка отключился, слуги Похвистневых не проявили бдительности. Никто хозяйке не помог, а через пять часов, когда Алексей проснулся, было уже поздно. К тому же дамочка проявила строптивость. Казалось бы, в таком состоянии уже не до стеснения и кокетства. Но нет, Мария Фёдоровна придерживалась своего мнения или не верила в смертельную угрозу. Алексей ей говорить о кончине мужа не стал и слугам велел молчать.

— Сгорела очень быстро. Сам не понял — почему, — стал оправдываться Алексей. — К вам никого посылать не стал, решил сам приехать с этой скорбной вестью.

— М-да уж… Иди ложись отдыхать, с Лизой я сам поговорю. А с утра вместе поедем к Похвистневым. Нужно похороны организовать.

— Да, тётки и няньки в панике куда-то разбежались. Не дворня, а стадо трусливых баранов. И вообще всё плохо, — устало прикрыл глаза Лёшка.

Насколько всё плохо, узнал на следующий день. По сухим дорогам и верхом мы добрались до поместья Похвистневых часа за три. Взяли с собой капельницу на всякий случай и ещё лекарств. Тетрациклин приберегли, но выудили из запасов фуразолидон, применявшийся для лечения дизентерии и брюшного тифа. В инструкции вскользь упоминалось, что и от холеры препарат подходит.

Со слов Алексея я не до конца представлял, какая паника творилась в доме Похвистневых. Мы не нашли никого, кто мог принять лошадей! И кто следил за лошадьми в конюшне, не поняли, хотя ясли были наполнены овсом и вода имелась.

— Эти идиоты разбежались по округе, чтобы болезнь разнести? — с возмущением заметил я.

— Хрен их знает, прячутся где-то, — отмахнулся Лёшка. — Пока барин был жив, я заставил всё перемыть и продезинфицировать. Слуг, которые с Петей приехали, похоронили, могилы известью присыпали. Не знаю точно, сколько эта зараза живёт в почве, но лишними меры профилактики не будут.

По моим прикидкам, Похвистнев скорее всего уже был болен, когда приехал. Лешка, видя, как я снова запутался во всей этой амуниции, поспешил помочь. Дальше мы поискали хоть кого-то из дворни. Не нашли.

— Может, в доме есть кто? — высказал я надежду.

Проверив первый этаж, обнаружили одну подслеповатую бабку и пацана лет шести.

— Негусто, — заметил я и попытался у бабки узнать про остальных слуг.

Старуха оказалась ещё и глухой, а мальчишка ничего не знал, хотя и кивнул в сторону кухни. Там, к нашей радости, сидели две девки, но вид имели испуганный и про остальных слуг ничего не знали.

— Батюшка заупокойную читает, — выудили из них хоть что-то полезное.

Тот поп, который всего несколько дней назад венчал нас с Лизой, читал молитву у тела помещика.

— Надобно обмыть и переодеть, — предложил он. — За гробом я послал.

— Обмыть? — не понял я.

— Не по традициям, но обойдёмся без этого, — категорически возразил Алексей. — Люди могут заразиться, не нужно дальше распространять болезнь.

— Без одежды срамно, — басом возразил поп.

— Одежду найдем и обрядим как положено, — согласился Лёшка.

Тут до меня дошло, что эту процедуру придётся делать нам двоим. Похвистнев во время болезни успел потерять килограммов двадцать, но всё равно веса в нём было много. По идее я мог отказаться. Чай барин! Но как-то это не по-людски, к тому же Похвистневы мне родственники теперь.

— Африкан Богданович похудел его будет удобно в одежды облачать, — подбодрил меня Алексей. — Сюртук как-то распарывают по спине и спереди надевают не переворачивая.

Следующую пару часов я запомню на всю жизнь. Лёгкую тошноту от близкого общения с мертвецом я сдерживал как мог, уговаривая себя, что это такая большая «кукла». Опыт облачения мертвецов в одежду, «приличествующую случаю», оказался незабываемым. Батюшка не помогал, но советы подавал, ещё и просвещал по ходу дела. Мы обогатились информацией сомнительной полезности, что красное в одежде покойного неприемлемо, ибо несёт смерть тому, кто близок к покойному. И одежда должна быть новой, особенно обувь.

Где искать что-то новое, мы не представляли, потому обряжали Похвистнева в то, что нашли в чистом виде.

— Исподнее должно быть в обязательном порядке, — следил поп за нашими действиями.

Казалось бы, какая разница мертвецу, но церковнослужитель настаивал. Очень оказалась неприятная процедура — видеть обнажённый труп. Я бы и живом виде на Африкана Богдановича смотреть не стал, а тут такое…

Понятно было, как шло обезвоживание тела. У Похвистнева живот словно провалился в одну глубокую складку, идущую от пупка вниз. И даже окоченевшем виде он имел дряблую кожу, по этой причине кальсоны и брюки мы надели без проблем. Зато с рубашками и сюртуком пришлось повозиться. Разрезы на спине не помогали засовывать руки в узкие проймы. Батюшка с недовольным видом наблюдал, как мы ворочали покойного прямо на полу. Спасибо, помог переложить тело вначале на покрывало, а после уже — в доставленный гроб. О том, кто потащит гроб на кладбище, я старался не думать.

Следующей нам предстояло обрядить Марию Фёдоровну. Настаивать на нижнем белье поп не стал, согласившись на ту рубаху, что была на покойной. Здесь проблем возникло еще больше. Платья у дам очень уж узкие и предполагают корсет. Пусть женщина немного сбросила вес, но запихнуть её ни в один нарядов не получилось. Мы разрезали три платья, когда я плюнул и отправился проверять сундуки в других комнатах. Отыскал чью-то одежду на несколько размеров больше, чем нужно (явно небогатой дамы), и с молчаливого согласия батюшки стал рядить в него помещицу. Главное, что одежда закрыта, без декольте, а то, что простая, так не всё ли равно мертвой женщине?

После поп продолжил чтение молитв, а мы с Лёшкой стали отмывать помещения. Постельные принадлежности унесли за дом и подожгли. После погоняли двух девок на предмет кипячения воды и ужина. Они же до полуночи отмывали второй этаж. И делали это уже не в первый раз. Ничего, лишним не будет. Меня больше волновало, где найти людей для похорон. Мужики, доставившие гробы к главному входу в дом, быстро смылись, и я не успел их отловить. Имеющимися силами мы даже гроб с Похвистневым не поднимем.

— Пойдём по деревням собирать, — озадачился Алексей той же проблемой.

Повезло, что утром кое-кто из дворовых слуг появился: оголодали и пришли к запасам съедобного на кухню. Даже управляющий пришёл. Его я в первую очередь построил, расписав, какие меры были предприняты и что бояться не нужно. Главное, мыть руки перед едой и не пить непроверенные напитки. Ну и попугали, конечно, за несоблюдение своих обязанностей.

Управляющий организовал не только рытьё могил, но и нашёл тех, кто гробы перенёс вначале вниз, во двор, а после — на повозку. Проводы господ на место упокоения были спешными и очень скромными. Батюшка мычал, что не по правилам и не по статусу помещика так хоронить. Я рычал в ответ, Лёшка молчал — умаялся он за эти дни. А ведь ему придётся остаться здесь, пока не убедится, что никто больше не заразился.