Брат для волчонка - Кристиан Бэд Страница 3

В ночлежке сильно воняло грязным бельём и плесенью. Ули привёл туда Рэма и сразу слинял. Ему позвонил отец.

Рэм не возражал. Когда они шли длинной кишкой подвала, ему хотелось одного – положить куда-то внезапно отяжелевшую голову и уснуть.

Однако длинная полутёмная комната с грязным полом и чёрными полосами на стенах, с двумя рядами двухэтажных нар и разделяющей эти ряды верёвкой с мокрым бельём, привели Рэма в чувство.

Ули показал ему «отличное» свободное место, верхнее, второе от входа в левом ряду. Оттуда было близко до дверей, если придётся удирать. Казалось бы – ложись и срубайся, более-менее безопасно.

Но уснуть Рэм не смог. Запах душил, в голове звенели смешки и голоса случайных соседей – спальных мест в комнате было не меньше сорока, и бельё не давало разглядеть, сколько из них пустых.

Рэм честно жмурил глаза, но ощущал себя обкурившимся: вроде как спал наяву или бредил.

Мысли бродили вокруг одного и того же: он должен отомстить юристу.

Должен. Но как?

В Ябурге он вообще никому не нужен. Совсем. Даже приди он в администрат – никто и разбираться не станет.

На планете идёт гражданская война конфедератов и центристов. Одни хотят, чтобы планета вошла в Содружество, другие цепляются за Империю.

Война то затихает, то разгорается с новой силой. Подумаешь, торговца какого-то грохнули конкуренты? И что? Щенка можно в приют, и вопрос закрыт.

Рэм повертелся на жёстком пластике с пластиковым же матрасом. Простыней и одеял не дали, наверное, чтобы не разводить блох.

Он ощутил, что зябнет, укрылся курткой и поджал ноги. Что? Ну, что ему делать?

Пару раз он доставал коммуникатор, открывал голоменю, тыкал в один из контактов и тут же сбрасывал вызов.

Ну, позвонит он приятелям? А дальше что?

Мало ему Ули, хочется подставить ещё кого-то? Чем они смогут ему помочь?

Да и кому нужен неудачливый одноклассник?

Друзья? Вон у него один друг-отморозок, уже тоже чуть не огрёб. А если бы они пошли в гостиницу вместе?

Друзья отца? А что если они в сговоре с юристом?

Рэм вздохнул, снова достал комм и пересчитал свой запас эрго. Те, что заначил на чёрный день и те, что успел снять с карты отца. Негусто.

Можно было ещё продать катер. Он припаркован ниже по набережной, а значит, остался цел.

Документов на него нет, но есть доверенность на полёт с наёмным водителем, и забрать он его сумеет. Ули поможет найти покупателя, который за треть цены возьмёт и без документов.

А что если взять катер и махнуть к дому юриста? И скинуть бомбу?

Рэм вздохнул и послал дурацкую мысль на фиг.

Чушь непоротая. Дом юриста хорошо защищён от мелкой световой или разрывной бомбы, из тех, что легко можно прикупить у местных бандитов. Война же, и не такое во двор прилетает.

Рэм просто засветится, его схватят полисы и засадят. А в тюрьме пришьют какую-нибудь мокруху. Вот там у юриста точно всё куплено.

Только спецон может без суда и следствия накрыть этого шакала-перевёртыша и прожарить его вместе с землёй и кишками. Но даже если он, Рэм, напишет донос…

Нет, не выйдет. Даже для доноса нужны доказательства, компромат. Как его раздобыть?

На глазах выступили предательские слёзы, и Рэм закусил руку.

«Заткнись, – сказал он себе. – Терпи и молчи. Ты отомстишь. Всё равно, даже если сам сдохнешь. Это надо только тебе. Жри свою руку и думай. Не тупой же ты? Всё-таки был в первой четвёрке среди всех выпускных классов».

Постепенно мысли затуманились, и Рэм почти задремал.

Его никто не трогал – основная масса ночлежников ещё промышляла на городских улицах и большая часть нар пустовала.

Было тихо. Только в углу стонал во сне какой-то старик.

Куда же идти? Эта мысль ему снилась даже во сне.

В администрат нельзя. Загребут в приют, а то и в тюрьму. А расскажи всё, что было, так решат, что он сам и взорвал гостиницу.

Это юристу легко, свалить всё на него, Рэма. Это то, чем эта тварь и занималась всегда для отца – подпортить биографию конкурентам.

Запахло куревом.

Соседи подтягивались, хлопали дверями и запускали холодный воздух. Рэм сжался, пытаясь забиться под короткую куртку с головой и ботинками.

– Спецы сегодня по окраинам шуровали, – донеслось сквозь полусон.

– Я даже смотреть не пошёл.

– Это – как под утюг, что б их, тварей поганых. Уроды.

– Говорят, что контрабандистов зачистили.

– Наркоту, что ли?

– А то!

«Неправда! Наша семья никогда наркотиками не торговала!» – вскинулся Рэм и проснулся.

В ночлежке было теперь совершенно темно, лишь кое-где на нарах светились огоньки коммуникаторов.

Кто-то тощий торчал у дверей и, приоткрыв щёлочку, курил в коридор.

– Эй, пацан, сахару хочешь? – окликнули Рэма снизу.

Он свесил ноги. Силился разглядеть во тьме, кто там возился под его нарами?

– Давай, – сказал он подумав.

Ограбить его было сложно: одежда да комм. Но комм с идентификатором, сбыть такой очень трудно. А сахар…

Сахар был никакойским наркотиком, одно название. А вот силы давал. И силы ему были сейчас ой как нужны.

Может, отец тоже возил сахар? А застучали, как за наркотики? Твари поганые…

Снизу просунулась грязная рука с запаянной в пластик щепоткой сахара.

– Сколько? – спросил Рэм.

– Десятик.

– Ты чё, охренел? За пять граммов сахара?

В темноте хихикнули.

– То-то, гляжу, ты не наш, чистенький. Это не простой сахар, салага, а бодяжный, напополам с хингом.

– Да ну его, – поморщился Рэм. – Не нужен мне хинг. Если сахар есть, то давай.

Бродяга хмыкнул и протянул ему другой пакетик. Рэм взял и щёлкнул пальцем по браслету:

– За эрго? – спросил он.

– Да бери так, я им хинг бодяжу, – хмыкнул бродяга. – Кипяточку в коридоре возьми. Дальше по коридору бочка стоит с подогревом.

Рэм благодарно хмыкнул, порылся в карманах куртки и кинул бродяге жвачку с «ломом», слабеньким галлюциногеном, какой продают в клубах.