Брат для волчонка 2 - Кристиан Бэд

Восемь месяцев спустя…

Медик перевязывал Рэму ободранную руку: обработал анестетиком и наклеивал лечебный пластырь.

Пластырь подстёгивал регенерацию и служил «пищей» для рубцующейся ткани.

— Опять в двигатель лазил? — спросил он. — Как кошка! Думаешь, голова пролезла — так и всё пролезет?

— Ну, так оно и пролазит пока, — улыбнулся Рэм. — А иначе двигатель нужно два дня разбирать.

— Пороть тебя некому. А если застрянешь? Страх у тебя хоть какой-то есть?

Рэм дёрнул свободным от медицинских манипуляций плечом. Ну и застрянет. Тогда и придётся техникам двигатель разбирать. Это им надо бояться.

— Есть страх замкнутого пространства, — сердито пояснил медик.

— У меня нету.

— Рэм! — заорали по коридору. — Уже отбой! Вальдшнеп тебя прибьёт!

Лудди всё-таки редкий дебил. Он что, не видит, что маячок Рэма внутри медотсека? Да и в плане обучения из него хорошо, если бегунок выйдет.

Рэм вздохнул.

— Меня, наверное, потеряли, можно я отзвонюсь дежурному?

— Вот закончу и отзвонишься. Лишний наряд за опоздание тебе явно не помешает.

Рэм ещё раз вздохнул. От медика жалости не дождёшься. Он был категорически против, чтобы пацан, пользуясь худобой, лазил по двигателям.

«И ведь не заставляют же. За уши ж не оттащишь», — жаловался он на Рэма начальнику станции. Но тот делал вид, что оглох сразу на оба уха.

— Всё, беги спать. — Медик закончил перевязку.

— Спасибо! — крикнул Рэм и припустил по коридору, на ходу набирая сообщение Лудди: «Ты же видел, что я в медотсеке был, ташип!»

Сержант по личному составу Валенштайн, он же Вальдшнеп, привнёс в вольную жизнь курсантов набор правил, привычных для учебки или военного колледжа — дисциплина, передвижение строем, регламентированные часы учёбы и досуга.

Это напрягало. Зато враг затаился, и Рэм постепенно перестал оглядываться.

С бывшими райскими налаживать отношения он не стал, хотя Макс так и увивался вокруг.

Но Рэм считал, что характер нужно было проявлять, пока Раймонд Алфред был жив. Не сумел — не друг.

— Мать твою Тёмную, малой!

Рэм нёсся так, что влетел в незнакомого десантника. Головой под диафрагму.

Его поймали за шиворот, но по шее не прилетело. Десантник разглядел Рэма и отпустил. Пацана уже многие знали, как «крестника» Ардо.

Рэм поздоровался, десантник, здоровенный бритый амбал, кивнул ему — беги.

Можно бы спросить у десантника, видел ли он на грунте группу Хантера? Но нужно успеть до отбоя попасть в каюту. А то Вальдшнеп опять придумает какое-нибудь идиотское наказание.

Десантные группы на станции появлялись регулярно, а вот Хантера сюда не заносило уже давно. И Рэм поймал себя на том, что вглядывается в каждую тяжёлую шлюпку в ангаре. Вдруг прилетели, а он не заметил?

Надежда была смешной. Он понимал, что Ардо обязательно написал бы. Или кто-то написал бы за него, если…

И становилось грустно.

А вдруг придётся покидать станцию, даже не попрощавшись?

Сообразив, что всё равно опоздал, Рэм пошёл шагом. Явился под вытаращенные очи Вальдшнепа, выслушал очередную порцию наставлений. Показал обклеенную пластырем руку.

Слава Белым, отправили умываться и спать. Повезло.

Он умылся, забрался под одеяло с головой и начал писать Ардо.

«Наверное, нас скоро выпустят. Обещали, что девять месяцев, но Эрг уже начал гонять по тестам. Значит, может быть, и раньше недели на две. Меня могут продать на другой корабль. Даже не знаю, какого класса, от тестов зависит. Но я буду проситься остаться на станции. Здесь всё-таки к дому ближе. И вообще…»

Рэм не знал, как объяснить Ардо, что прикипел к станции. Что другого дома у него нет. Даже Марвин к нему привык, смирился, что путается под ногами всякая мелочь.

После публичной казни генерала Римова у станции действительно начались перебои с заработками. Продукты подорожали. А меньше поставок — меньше заказов на переброску или сопровождение.

Выживали только ремонтом, и Рэм помогал, как мог. И Марвин смирился — пусть экс, но полезный.

Пацан отправил письмо и закрыл глаза.

Если продадут контракт…

— Рэмка, не спишь? — окликнул его Дин Коулман.

Заметил, как браслет светит сквозь одеяло. Рэм вряд ли мешал Дину, но тот видел: пацан не спит.

— Нет.

— Поможешь мне завтра с тестом?

— Да без проблем.

— А мне? — прошипел Лудди.

— А ты сам поучи сначала. Дин учил, я видел.

— У, зануда.

— Тебе опять хочется по лбу? — удивился Рэм. — Я не знал, что ты — мазохист.

Лудди прошипел ещё что-то угрожающее и заткнулся.

Банда распалась. Рэм вполне мог накостылять Лудди, почти на равных схватиться с Максом или огрести от Джея. Но это была понятная ситуация, которую легко было не доводить до откровенных тёрок.

Мужики взирали на стычки парней равнодушно, им было выгодно, что дежурными по группе постоянно оказываются самые младшие.

* * *

— …Непонятно, куда его дальше. — Астахов налил себе чаю и поудобней устроился в кресле.

Илинг позвал, он пришёл. А сказать нечего.

С Рэмом как было непросто — так и осталось. Его «юрист» вроде бы затаился, но на этом плюсы заканчивались.

Рэм продолжал вести себя как пацан и взрослеть не собирался. Только непонятный внутренний стержень обозначался в нём всё более явно. Ну и пилотом он тоже был, что называется, от бога.

— Ему в Академию надо, — сказал Илинг. — Он на лету всё схватывает. Ты бы подумал чего, а? Не Эрга же мне просить?

Астахов помотал головой и отхлебнул чай.

Понятно, что Илингу Рэм помог здорово. И времени тогда не было разбитый катер чинить, и люди все были заняты.

Но появился юркий, как ртуть, пацан, и техники загорелись. Починили Илингову развалину. Захотелось показать Рэму, как можно из дерьма и палок собрать катер.

Илинг с надеждой смотрел на Астахова.

— Я слыхал, Марвин хочет его на базе оставить?..

— Это — лучший для него вариант, — подтвердил мастер-сержант.

— И ты — за? — так и взвился Илинг. — И где он у вас тут будет летать? Со станции на грунт? Ты серьёзно?