Боги нефрита и тени - Сильвия Морено-Гарсиа Страница 27

«Наш Отец, сущий на небесах», – повторял он в голове молитву. Но потом переключался на проклятия. Все проклятия адресовались Кассиопее.

Сова быстро хлопала крыльями, и Мартин зажмурился в страхе, что упадет и разобьется о землю. Гигантское существо несло его в клюве, как какого-то червяка. Ночной ветер играл с его волосами, и почему-то от этого было еще страшнее. Когда сова приземлилась на крышу здания, Мартин едва сдержал крик радости.

– Кузину найдешь в отеле «Мансера», – прошелестела сова. А может, ему показалось, что он слышит ее голос. Может, это Вукуб-Каме говорил с ним. В любом случае Мартину хотелось склонить голову из уважения к чему-то сверхъестественному.

– Скажешь девочке, что с ней хочет поговорить Повелитель Шибальбы. Но не пугай ее. Лучше заполучить союзника, чем врага.

– Конечно, конечно – пролепетал Мартин, хотя считал, что вбить немного разума в голову кузины лучше подзатыльниками. – Но что, если она откажется?

– Тогда мы решим, как поступить дальше. Ничего не предпринимай без одобрения Великого владыки, – сказала сова и, взмахнув крыльями, улетела в ночь.

Мартин кое-как спустился с крыши по пожарной лестнице. В Мехико он никогда не бывал. На улице было темно, и он боялся, что его ограбят. Он продрог до костей – полет оставил его с заложенным носом. В самом прескверном настроении он заселился в гостиницу рядом с отелем Кассиопеи и отправился спать, потому что до утра он все равно ничего не мог сделать.

Мартин надеялся на хорошие сны. Но вместо этого ему приснился Уукумиле и ненавистная кузина.

Во сне она ударила его палкой, и дедушка засмеялся.

Мартин Лейва был ленивым, гордым и жестоким. Но его недостатки отнюдь не были врожденными – их привила и отточила семья. По его мнению, тот факт, что он мальчик, будущий мужчина, уже был достоин похвалы. А так как он был ребенком богатейшей семьи в городе, его эго раздулось еще больше. С малолетства он мог делать что хотел: выговаривать слугам, помыкать сестрами и кузинами, словно был тут главным. Его дед был ворчливым тираном, и Мартин копировал его манеры. В самом деле, не брать же пример с отца, кроткого бесцветного человека, подкаблучника. Мартин считал себя будущим главой дома, патриархом клана Лейва.

Мартина отправили в хорошую школу, но он был исключен. Ему было трудно соответствовать уровню учреждения. В лицах других учеников читалось презрение: Лейва были королями Уукумиле, но не Мериды. Чувствуя себя изгоем, Мартин пытался добиться уважения кулаками. Вообще-то его исключили условно, на какое-то время, но он наотрез отказался возвращаться в школу.

Кассиопея… Сначала Мартин не знал, как реагировать на девчонку младше его на два года. Он почти не обращал на нее внимания, но чем больше он наблюдал за ней, тем сильнее его безразличие перерождалось в гнев. В день, когда он вернулся из школы, сжимая в руках письмо, рассказывающее о причинах исключения, девчонка стояла рядом с дедушкой и видела его унижение.

Его сестры и кузины были мягкими и покладистыми существами, они никогда бы не рискнули бросить ему вызов. Но Кассиопея была из другого теста. Она делала, что велели, но иногда протестовала. И даже когда девушка ничего не говорила, Мартин видел мятеж в ее глазах.

Также проблема была в интеллекте. Мартин считал, что книги для дураков. Мужчине достаточно уметь делить и умножать столбиком и читать заголовки газет. Какое-то время он читал дедушке газеты, спотыкаясь на длинных словах, и однажды, потеряв терпение, старик призвал девчонку. Вот чудеса, она умела хорошо читать, писала аккуратным почерком и удивительно быстро считала в уме. Мартин решил, что это подозрительно и не по-женски.

«Почему ты не родилась мальчиком?» – спросил как-то дедушка, глядя на Кассиопею, и Мартин чуть не расплакался.

Он враждебно кружил вокруг девчонки, пытаясь доминировать над ней, но до поры до времени сдерживался – говорил неприятные вещи тоном джентльмена. Все изменилось, когда эта гордячка ударила его. Он сказал, что ее мать была беременна во время свадьбы, с круглым животом. Кассиопея схватила палку и стукнула его по голове. Она чуть не выбила ему глаз. Он завопил так, что сбежались все домочадцы. Кассиопею взгрели по первое число. Однако побои, полученные девчонкой, не удовлетворили Мартина. Его ничто не могло удовлетворить. Как же так – его, мужчину, победила девчонка. Он видел презрение на лице дедушки, видел улыбки слуг и испытывал ужасный стыд.

С тех пор Мартин возненавидел кузину. Это была не просто враждебность – он ее не выносил.

В снах она била его палкой, а дедушка смеялся. Вот и сейчас Мартин крутился в постели, и ее имя слетало с его губ.

* * *

Мартину не понравился город, когда он увидел его ночью, и это впечатление не улучшилось с восходом солнца. Мехико слишком огромен и совершенно безразличен к нему. Он был здесь никем, в то время как в Уукумиле – юным мистером Лейва, и люди приподнимали шляпы, проходя мимо него.

Мозг Мартина был жалок в своей способности представить что-либо, но все же он фантазировал об успехе. Успех для него был связан с деньгами и неоспоримым уважением. Но в Мехико ему казалось, что мегаполис возвышается над ним, как над гномом. Конечно, ему это не понравилось.

Он встал рано и отправился к отелю «Мансера», решив подождать, пока Кассиопея выйдет. Она вышла в компании темноволосого мужчины в пиджаке цвета моря. Несомненно, это и был Хун-Каме. Они зашли вместе в какой-то магазин и затем разделились – что идеально подходило для целей Мартина. Как выяснилось, Кассиопея направилась в парикмахерскую.