Криптум - Грег Бир Страница 22

Корабль вернулся в космос и снова принял яйцеобразную форму, теперь его длина от носа до кормы составляла не менее восьмисот метров. Передо мной открывались все люки, которые я сумел обнаружить. Ничто не препятствовало моим разысканиям. В лифтовых кабинах и транзитных коридорах при моем приближении загорался яркий свет, стены и полы везде были безукоризненно чисты – оно и не удивительно. Корабль был совсем юным. Он, как и я, даже не до конца осознавал собственную природу.

Я провел немало времени, наблюдая, как мой отец и его строители делают корабли вроде этого, а потому понимал основы. Большая часть внутренностей корабля была отделана твердыми легкими сплавами, декор был подвижным и мог меняться по воле капитана. Я предположил, что половину массы корабля составляли материалы, а около трети – топливо, реактивная масса и, конечно, центральная пластина двигателя гиперпространства, вытесанная из исходной сердцевины, которая хранилась в месте, известном только магистру строителей, старейшине каст и всех гильдий, величайшему из великих в технике… вероятно, самому влиятельному Предтече в ойкумене.

Неожиданный вывод поразил меня. Библиотекарь – если и в самом деле она предоставила посев для этого корабля – наверняка имела контакты среди старших строителей. Если кто-то из них дал ей эту пластину, без которой корабль просто не мог бы существовать, то это могло означать только одно. Среди строителей был раскол, причем на самом высоком уровне.

Я почувствовал мимолетный укол гордости за собственную проницательность, но тут же сотни вопросов вытеснили это чувство, и на каждый из них моя анцилла отвечала, что «информация находится за пределами ее нынешней компетенции».

Конечно, никакой загрузки информации из внешних источников не предполагалось, потому что все коммуникации должны были проходить через приватную шифровку, а значит, их могли отследить. Дидакт был окружен тишиной, не имея возможности ни получать свежую информацию, ни передавать полученные на Чарум-Хаккоре сведения. Неудивительно, что он был так задумчив.

Чтобы передать то, что ему стало известно, он должен был обнаружить себя. Заявить на весь мир, что он вернулся к жизни, бежал и теперь активно реализует подготовленный на пару с Библиотекарем план.

Оставался еще, конечно, домен, который нечасто использовался как средство коммуникации. Существовала и небольшая опасность того, что важнейшие послания могут быть изменены, даже вывернуты наизнанку. Будучи манипуляром, я мало что знал про домен, а анцилла вряд ли сообщила бы мне вещи, запретные для моего юного возраста.

Все усложнялось и усложнялось.

Я спустился по осевому лифту ниже командного центра. Жилые пространства корабля представляли собой лабиринт небольших комнат и подсобных помещений: пустые столовые и кухни, пустые библиотеки и кают-компании, тренировочные залы, отсеки для ремонта оружия, автоматические мастерские для переоснащения и расширения. Здесь могли разместиться пять тысяч Воинов-Служителей и экипаж. Помещения в корме над силовыми блоками были заполнены военными машинами – сотни машин в компактном хранении, полностью активированные и куда современнее, чем сфинксы. Здесь были вооруженные разведчики и орбитальные пикет-крейсеры, обеспечивающие защиту более крупных кораблей, тысячи комплектов неизвестной мне боевой формы, заменяющей личную нательную броню, ручное оружие… десятки тысяч разновидностей ручного оружия любой конструкции и для любых ситуаций.

Достаточно, чтобы участвовать в крупном сражении, если не в войне.

Что планировал Дидакт? Неужели он и в самом деле готов восстать против Совета, который правил ойкуменой?

Возможно, он взял меня – взял всех нас – просто для того, чтобы нас не убили. Но в любом случае – чтобы мы были рядом, чтобы мы помалкивали. Я оказался в центре чего-то такого, что невозможно было объять. Это находилось за пределами понимания манипуляра, каким бы способным он ни был.

Всю мою недолгую жизнь я прожил на невидимой перине цивилизации. Борения и замыслы тысячелетий истории вынесли меня на вершину событий. Мне требовалось проявить только минимум-миниморум самодисциплины, чтобы унаследовать место, которое готовила мне семья: меня ждала жизнь привилегированного Предтечи, само представление о которой казалось мне скучным.

Моя привилегия – жить, не ведая о том, что приходилось творить Предтечам, чтобы защитить свой статус в Галактике: вытеснение противоборствующих цивилизаций и видов, захват планет и ресурсов, приостановка их развития, сведение их популяции до отдельных экземпляров. Принятие мер к тому, чтобы противники никогда больше не смогли подняться, никогда не смогли бросить вызов доминированию Предтеч. И в то же время продолжать твердить о своем праве защищать Мантию.

Зачистка после бойни.

Сколько видов было погублено нашим лицемерием, как далеко во времени это тянется? Что было мифом, что было кошмаром, что было правдой? Моя жизнь, моя роскошь – и все это на согнутых спинах побежденных, которые были уничтожены или деэволюционированы…

А что именно это означало? Неужели люди, побежденные Дидактом и его флотами, были принуждены к стерилизации, старению без воспроизводства? Или их вынудили смотреть, как их детей подвергают биологической деградации, возвращают в состояние лемуров?

Анцилла выдавала только отдельные изображения нескольких выживших, попавших под защиту Библиотекаря и перенесенных на Эрде-Тайрин. По ее воле эти жалкие остатки, получившие гейс, за несколько тысяч лет увеличились в числе до сотен тысяч и восстановили многие из форм предков. Если бы Эрде-Тайрин действительно был их родной планетой, то эти более поздние переселенцы и вторжения, вероятно, изменили бы до неузнаваемости ее палеонтологическую картину.

Я стоял на наружном периметре крупнейшего из оружейных отсеков, изучая хищные аэродинамические формы, установленные головками вверх, бронированные громадные транспортные средства под ними, сложенные на поддоны и подвешенные на серебристых и голубых световых захватных устройствах. Я прислушивался к слабому, едва слышному тиканью подогнанных под имеющиеся формы стазисных полей, удерживающих корабль и оружие в наилучших кондициях. Под командованием Дидакта снова имелся полностью оснащенный боевой корабль. Корабль, наполненный смертью.

Взломщик планет – то, что требуется прометейцу.

Как мог творец жизни, даже такой великий, как Библиотекарь, содействовать созданию столь разрушительной силы? И уж, конечно, она сделала это не в одиночестве.

Меня всегда учили, что самые изощренные и изысканные интеллектуальные способности и социальные таланты приходят с первой мутацией – окончанием юности, окончанием периода манипулярства. Здесь, вдали от семьи и касты, мутация в первую форму была невозможна.

Эти проблемы далеко выходили за пределы моего понимания. Погруженный в меланхолию, я поднялся в командный центр, где люди уже сняли нательную броню и теперь спали. Я постоял над ними, обуреваемый желанием последовать их примеру. А еще – повернуть время вспять, возвратиться в кратер Джамонкин, еще раз отправиться в рискованное плавание по наполненному мерсом озеру, потеряться на кольцевом острове, вернуть те краткие мгновения дурацкого приключения, когда на нас были только сандалии и нелепые шляпы и мы без толку искали сокровище.