Преисподняя - Оливер Боуден Страница 10

Обучение началось, когда Джайдипу было не то четыре, не то пять лет. Оно требовало большого напряжения физических сил, но мальчишка никогда не воспринимал учебу как тяжелую обязанность. Джайдип никогда не жаловался и не пропускал занятия. Причина была проста: у него все получалось очень хорошо.

Нет, даже не так. У него получалось все просто великолепно. Едва в руках Джайдипа оказался деревянный нож кукри, он уже знал, как обращаться с оружием. У него был врожденный дар к поединкам; такое не часто видели в индийском братстве. В атаке Джайдип был чрезвычайно, почти сверхъестественно быстр. Его оборона очень быстро превращалась в наступление. Джайдип отличался редкой для его возраста наблюдательностью и предвидением. Словом, сын виделся Арбаазу таким совершенством, что отцу не оставалось иного, как… пригласить к Джайдипу другого учителя.

Так в жизнь мальчишки вошел Итан Фрай.

Знакомство с Итаном Фраем принадлежало к числу наиболее ранних воспоминаний Призрака: меланхоличный, усталого вида человек в западной одежде. Казалось, она давила новому учителю на плечи.

Джайдип был еще слишком мал, и потому ему и в голову не пришло расспросить отца об Итане Фрае. Пожалуй, у него и любопытства не возникло. Фрай приехал из Англии, но с таким же успехом мог свалиться с небес. Угрюмый ангел, явившийся омрачить жизнь Джайдипа, которая во всем остальном была идиллической.

– Это и есть твой мальчик? – спросил Итан.

Они сидели в тени двора. Шум, долетавший с окрестных улиц, сплетался с птичьим щебетанием и мягким журчанием фонтана.

– Да, это и есть наш мальчик, – с гордостью ответил Арбааз. – Это Джайдип.

– По твоим словам – великий воин.

– Он постепенно превращается в великого воина. По крайней мере, я так думаю. Я сам обучал сына и был просто изумлен. Я не преувеличиваю, Итан: я был изумлен его врожденными способностями.

Арбааз встал. За спиной отца Джайдип мельком увидел мать. Возможно, само присутствие этого угрюмого иностранца позволило Джайдипу столь ярко ощутить красоту и изящество отца и матери. Он увидел в них не столько своих родителей, сколько выдающихся людей.

Не сводя глаз с Джайдипа, Итан Фрай сцепил руки на животе, обернулся через плечо и спросил Арбааза:

– Ты назвал его способности сверхъестественными?

– Да, Итан, что-то вроде этого.

– Сверхъестественными, а? – переспросил Итан Фрай.

– Джайдип всегда думает на два-три хода вперед, – пояснил Арбааз.

– Так и надо делать.

– Шести лет от роду?

Итан снова посмотрел на Джайдипа:

– Готов признать: твой сын развит не по годам, однако…

– Я знаю, какие слова ты сейчас произнесешь. Ты скажешь, что Джайдип упражнялся со мной, а между отцом и сыном существует определенная связь. Я допускаю… я допускаю, что мальчик получает от меня нечто вроде… интуитивных подсказок, и они подталкивают его к тем или иным действиям. Ты это хотел сказать?

– Что-то вроде того, да.

– Потому-то я тебя и пригласил. Я хочу, чтобы ты занялся обучением Джайдипа.

Заинтригованный способностями Джайдипа, Итан Фрай согласился на предложение Арбааза. Он поселился в их доме и принялся обучать мальчика искусству сражения на мечах, кинжалах и иных видах холодного оружия.

Джайдип мало знал о причинах, заставивших Итана заняться наставничеством. Поначалу мальчика смущали грубые манеры учителя и такой же грубый тон. Джайдип охотно выполнял отцовские распоряжения, но сопротивлялся дисциплине, навязываемой ему иностранцем. Прошло несколько месяцев, прежде чем между учителем и учеником сложились отношения, где уже не было угрюмых «ремарок в сторону» (Итан), резких слов (Итан) и слез (Джайдип).

На самом деле все это время Джайдип считал, что он просто не нравится Итану Фраю, что стало для мальчика настоящим культурным шоком. Джайдип был обаятельным и приветливым ребенком, почти ничего не знавшим о мире взрослых. Хотя он и не подозревал о существовании таких понятий, как «обольстить» и «убедить», интуитивно он прекрасно владел и тем и другим искусством. Ему ничего не стоило вить веревки не только из слуг, но и из родителей. Джайдип был из тех мальчишек, которых взрослые обожают тискать. Мужчины постоянно ерошили ему волосы. Не проходило и получаса, чтобы какая-нибудь служанка не похвалила его красивую улыбку и не чмокнула в щечку. От Джайдипа пахло детством и свежестью. Женщины млели от этого запаха и втайне восхищались бархатистостью его кожи.

Джайдип был чем-то вроде наркотика. Каждый, встречавший его, попадал в зависимость от его облика, голоса, улыбки.

Все, кроме Итана, с лица которого не сходило задумчивое и озабоченное выражение. Конечно, порой и в мире этого угрюмого англичанина проглядывало солнце. Когда такое случалось, Джайдипу казалось, что он мельком видел «прежнего» или, возможно, «настоящего» Итана; словно существовал какой-то другой Фрай, отчаянно пытающийся выглянуть из сумрака. Во всех остальных случаях чары Джайдипа, дурманящие других взрослых, на его учителя просто не действовали.

Вот на такой, довольно шаткой основе строились отношения между учителем и учеником. Итан, пребывающий в глубокой задумчивости. Джайдип, ошеломленный новой разновидностью взрослого, который не проникается к нему симпатией и не расточает похвал. Разумеется, Итан был вынужден хвалить успехи Джайдипа в поединках. Вначале скупо, затем вполне искренне. Да и мог ли он не хвалить мальчишку, если Джайдип показывал превосходные результаты во всех видах искусства ассасинов? В конце концов это и стало решающим фактором перемены в их отношениях. Если кто и способен вызвать восхищение опытного ассасина, если к кому он и может проникнуться симпатией, так это к многообещающему ученику. Нечто подобное происходило и с Итаном. Он видел раскрывающиеся возможности Джайдипа.

Шли годы. Учитель и ученик вели учебные поединки в тени дворовых деревьев, обсуждали теоретические вопросы у дворовых фонтанов, а потом шли на городские улицы заниматься практическими упражнениями. Казалось, Итан начал оттаивать по отношению к своему подопечному. Когда он говорил, что мальчишке пора переходить с деревянных мечей на стальные, в его голосе звучала искренняя гордость.

И Джайдип начинал лучше понимать характер своего задумчивого учителя. Он убедился: слово «угрюмый» не годилось для описания Итана; правильнее было называть учителя «отягченным заботами». Даже в столь раннем возрасте Джайдип был удивительно проницателен.

А затем в один прекрасный день мальчик подслушал разговор женщин на кухне. В тот день они с Итаном упражнялись в бесшумном подкрадывании. Местом упражнений служила территория вокруг дома. Итан велел Джайдипу пойти и тайком разузнать какие-нибудь секретные сведения.

Когда впоследствии Призрак мысленно возвращался к заданию Итана, оно виделось ему не только странным, но и опасным. Юный шпион мог узнать нечто, совсем не предназначенное для его ушей.