Карл Великий. Основатель империи Каролингов - Гарольд Лэмб Страница 71

Под этим гнетом Шарлемань задумался о собственной смерти и о том, что ждет его семью и владения.

В 806 году, не дожидаясь конца зимы, он созвал благородное собрание в Тионвилле, который располагался ближе к центру его владений, чем Ахен. Там он объявил о разделе так называемой империи между своими сыновьями, Карлом, Пипином и Людовиком. В этом отношении он следовал традиции Меровингов и примеру собственного отца.

Громадное наследство он разделил на три королевства. После его смерти сыновья должны будут править как короли там, где они прежде управляли землями в качестве наместников короля. Аквитания станет центром королевства Людовика, бывшая Ломбардия – центром королевства Пипина, а рейнские области – центром королевства Карла, которое на юге простирается до самого Тура. По-новому заботясь о состоянии границ, Шарлемань с особенной тщательностью определил границы будущих трех королевств. Кроме того, он предоставил Людовику горный проход в Южных Альпах, открывающий путь в Италию, а Карлу определил маршрут с берегов Рейна к перевалу Большой Сен-Бернар. Так он сохранил открытыми пути, по которым братья могли обращаться друг к другу за помощью.

Остальных членов своей семьи он защитил в типичной манере Шарлеманя. Его дочерям предоставлялись в полную собственность имения, о которых должны заботиться их братья, а сами они на законном основании могли выходить замуж по собственному желанию. Ни один внук или внучка не могут быть высланы, заточены, и им не может быть причинен никакой вред. Мир должен сохраняться в семье и ее владениях. Однако, пока он жив, вся власть будет сосредоточена в его руках; он примет покорность и подчинение как должное «от сыновей по отношению к своему отцу и от подданных по отношению к своему императору».

Так вот, вряд ли это последняя воля человека, стремившегося возродить Римскую империю или создать какую-нибудь другую империю. Этим своим поступком Шарлемань озадачил историков, как и в случае своей коронации. Действительно ли он намеревался разделить свое детище подобным образом или собирался в свой последний час назвать одного из сыновей императором? Шарлемань не дал ответа на этот вопрос.

Что касается его сыновей, то, похоже, Шарлемань не оказывал кому-то из них предпочтения перед другими. Карл, больше остальных походивший на отца – рослый отважный принц (его осуждали за то, что он молится с поднятой головой), – чаще других отправлялся на войну. Набожный Людовик получил самую сильную поддержку и, похоже, очень сильно в ней нуждался. Импульсивный Пипин, ревнующий к Карлу, постоянно спорил с папой Львом и вместе с тем успешно сражался в одиночку с беневентанцами, аварами и даже на море с мусульманами. Но все трое вращались в пределах своих будущих королевств.

Шарлемань энергично взялся за исполнение своего завещания, заставив лордов в Тионвилле дать клятву повиноваться, а Эйнгарду велел отослать копию Льву III для получения согласия последнего.

Возможно, имеется одно объяснение его намерению. Целеустремленный Арнульфинг казался человеком, осознающим возложенную на него ответственность, которому не так важны какие бы то ни было привилегии. (Он терпеть не мог, когда его называли еще одним Августом или вторым Константином.) Нинкмар, ведший хронику дворца, так говорит о подобной ответственности: «Эта ответственность родилась при жизни Константина, ставшего христианином».

Возможно, у Шарлеманя долг христианина перевешивал любые политические соображения. Разве своим завещанием он не указывал на то, что главным бенефициарием должен стать объединенный христианский народ, живущий в мире и спокойствии со своим центром Ахеном, благодаря братьям-королям и ведомый святым Петром? Защищенная новыми границами, которые он установил, разве не могла эта единственная раса на Западе выжить?

У такой империи христиан в прошлом не было прецедентов. Она была нереальной, жила мечтами и надеждами и держалась только благодаря внутренней воле и решимости Шарлеманя.

Голод был остановлен, но деревни захлестнула чума, и в большей степени она ударила не по людям, а по крупному рогатому скоту и лошадям. На севере армии Карла были обездвижены из-за потери животных. На итальянской границе волна возмущения обрушилась на беневентанцев, которых обвиняли в разбрасывании «смертельного порошка» в стадах. Суеверие породило страх перед чужеземцами, которые могли привозить этот таинственный «смертельный порошок». Путников, неспособных толком рассказать, кто они и откуда, могли связать и бросить в реку.

В Ахене толпы людей ломились в церковь Девы Марии, чтобы прикоснуться к золотому ковчегу, в котором хранился плащ святого Мартина.

Летом 807 года Шарлемань был обеспокоен неслыханным происшествием. На ежегодное собрание в Ингельхейме прибыло так мало сеньоров, что король впервые не стал проводить собрания. Это было равносильно бунту против его власти. Соответственно в то лето не могло быть никаких кампаний. Вместо того чтобы составлять планы на год со своими светскими и духовными вельможами, Шарлемань отправил в путь «государственных посланцев». Они должны были обследовать каждую провинцию и выяснить, кому в первую очередь подчинялись – местному сеньору или далекому императору.

Последствия его отсутствия в провинциях становились очевидными. На первых порах, обосновавшись в Ахене, он был доволен тем, что все ценности и письменные материалы хранятся в одном месте и не надо их таскать с собой по дорогам. А теперь похоже было на то, что городской люд, не имея возможности лицезреть своего повелителя, обратил свой взор на местных лордов.

«Государственные посланцы» докладывали, что те, кто служил в войске, остались верны императору. Однако ряды армии таяли из-за бедности в семьях воинов. На строительство кораблей и церквей приходилось отвлекать рабочий люд с полей. А мелкие хозяева платили за то, чтобы их не призывали на военную службу.

Бедные свободные граждане, не выплачивавшие церковную десятину, уходили в монастыри, где могли рассчитывать на еду и кров.

Шарлемань боролся с этим нарастающим дезертирством с помощью эдиктов: «Свободным людям запрещается вступать в ряды духовенства без согласия императора, поскольку во многих случаях это делается для того, чтобы избежать рекрутского набора… В случае голода или чумы можно публично читать молитвы без королевского разрешения… Не продавать зерно по цене выше установленной… Нельзя экспортировать продукты, необходимые для жизни».

Землевладельцам, отказывавшимся снабжать армию, грозила опасность лишиться своих поместий. Тот, кто владел тремя наделами земли, должен идти на воинскую службу; из трех фермеров, у которых по одному наделу земли, один должен служить в армии, а двое других должны снарядить и вооружить его, а также содержать его семью. Те, кто владел только движимым имуществом, должны были отослать, например, треть лошадей, одежды, свиней или овец и т. д.

Происходило нечто, чего не предвидел Шарлемань. Чтобы противостоять арабам или норманнам, ему круглый год нужна была обученная конная армия в постоянной боевой готовности. Всадникам, в свою очередь, нужны были кирасы и шлемы из редкого и дорогого по тем временам железа, прочные седла и цепочки из железных колец для защиты шей и сбруи боевых лошадей. Чтобы снарядить и прокормить такого тяжеловооруженного всадника, уходили результаты труда в поле пяти свободных фермеров. (Пройдет три столетия, и этот всадник превратится в закованного в стальные латы рыцаря, которого будут содержать крестьяне.)