За речкой шла война... - Николай Прокудин Страница 68

Рота закончила обучение.

Бойцов отправили в Афганистан.

Только взвод Ахмедки Бекшимова оставили доучиваться лишний месяц. Три взвода в роте готовили служить механиками на танках, а четвёртый – на самоходках. Но этих самоходных орудий не было не только в полку, но и во всей дивизии. Поэтому взвод Ахмеда бросали то на работу, то на уборку овощей, то на стройку.

Обычно утром взвод топал пешком к учебному месту, а после обеда комбат отдавал бойцов на работы. Порой очередь из местных жителей, желающих купить дешёвую рабсилу, стояла в несколько рядов, и Алсынбабаев «продавал» практически весь взвод. Тогда Ромашкин и Ахмедка торопились к пивной и расслаблялись кислой тёплой дрянью, по недоразумению называемой «Жигулевское».

В этот день они с утра отправились на учебное место.

В центре танкодрома стоял ржавый корпус самоходно-артиллерийской установки (САУ) времен Отечественной войны. Борта её проржавели до сквозных дыр. Двигатель отсутствовал. Катков оставалась ровно половина, а траков не было вовсе. Всё, что можно сломать внутри башни, давным-давно сломали.

Офицеры присели в тень по левому борту, а солдаты приступили к вождению «пешим по-танковому». Встали в цепочку и отправились по маршруту выполнения упражнения по вождению.

Не успели они преодолеть первое препятствие, как к ним на всех парах примчался на «Урале» зампотех батальона. Майор Антонюк, сияя багровой выпалил:

– Прекратить имитацию занятий! Всех в машину! Едем собирать металлолом!

– Чей приказ? – переспросил Никита.

– Мой!

– Ваш не годится. Комбат велел давать людей только по его личному распоряжению. Их всего-то десять доходяг бродит по трассе. Пятерых Алсынбабаев услал на стройку. Еще пятерых я, с разрешения Рахимова, отправил зарабатывать на стекло, краску, фанеру. Ленинскую комнату переделываем. Занятия сорвутся!

– Комбат знает. Это он велел сюда ехать и вас обоих забрать тоже. Ахмед останется на разгрузке с бойцами, а ты, Ромашкин, будешь кататься как старший машины. Садитесь, покажу где, что и куда возить.

Понимая, что отвертеться не удастся, офицеры с неохотой собрали солдат и полезли в кузов крытого «Урала».

Брезент в движении трепетал, поднимая тучи пыли и песка внутри под тентом.

Наконец-то приехали на какой-то городской склад. Антонюк побежал к кладовщику – тот сунул ему накладные, деньги. Что-то подсчитали, поспорили, но в итоге договорились. Зампотех крикнул:

– Лейтенанты! Пять человек оставляйте здесь, а пять на товарную станцию везите! Отсюда возим, там разгружаем. Вас на месте встретят, всё объяснят. Быстренько начали погрузку, веселее!

Майор бегал вокруг куч с ржавым металлом, что-то лопотал про бесхозяйственность, сам грузил и заставлял бросать железки в кузов и лейтенантов тоже.

– Товарищи офицеры! Мы так не успеем сделать и четыре рейса! Энергичнее! Делай, как я! Замполит, покажи личный пример!

Да не собирается Никита пачкаться! У него – ни стиральной машины (Кулешов, гад, спалил!), ни специально обученной жены.

Зампотех и комбат делали деньги на сдаче металлолома. Ещё один маленький бизнес Алсынбабаева. Комбат в душе был не танкист, комбат в душе был «великий комбинатор». Он закончил явно не то военное училище, по молодости, видимо, перепутал. Его место и призвание – тыл. Там, где материальные средства, где деньги, где есть возможность украсть. Если Алсыну за день не удавалось чего-то стащить, то ночью плохо себя чувствовал, не спал и переживал. Коль с утра за казармой не стоит хотя бы один «рабовладелец» (туркмен за солдатами), настроение испорчено до вечера. И тогда мысли начинали работать: кому бы чего бы продать – бензин, солярку, стройматериалы, солдат… Официальное прикрытие продажи солдат – ремонт казармы, полигона, танкодрома. Стройматериалы (получаемые помимо наличных денег в собственный карман) складывались в сарае танкодрома и в персональную каптерку. А спустя какое-то время их увозили другие деловые партнеры – обратно в город.

Действовал Алсын нагло, беззастенчиво, с размахом. Комбата не любили все поголовно. Даже командиры других батальонов, не говоря о своих офицерах. Не любили за стяжательство, жадность, мелочность. Что попадало в его корявые пальцы, уже никогда из них не выскальзывало. Взводные смеялись и над ним, и над его женой. Рассказывали, что все деньги, которые муж вечером приносил домой, утром жена в городскую сберкассу увозила – до копеечки.

Алсын был несказанно счастлив, когда его, малограмотного, закончившего экстерном училище, неизвестно по чьей прихоти поставили начальником штаба батальона. Несколько лет он никак не мог пробиться к должности комбата, и вдруг его назначили возглавлять третий батальон! О его бестолковости в гарнизоне слагались легенды и рассказывались бесчисленные байки. Вот такой по складу ума и уровню интеллекта человек командовал учебным батальоном.

И если в период кутежей Никита об этом совсем не горевал, то на трезвую голову, находясь в постоянной зависимости от «хана», он психовал от собственного бессилия. Быть систематически старшим на разгрузке украденного угля, досок, металлолома и пополнять казну Алсына – противно и унизительно. А что делать? Приказ!

Никита сделал на дежурной машине два рейса к железнодорожной станции. Затем свернул с маршрута – решил заехать домой, попить чайку.

Дверь домика была настежь открыта, а на бельевой веревке сушилось какое-то женское барахлишко, трусики-лифчики…

О! Кто это уже поселился? Ведь лейтенанта Ромашкина ещё не выслали за границу! Совсем не радовала перспектива быть выселенным в общагу каким-нибудь семейным лейтенантом. Раньше он мог сказать, что квартира у него на двоих со Шмером, а теперь-то остался один. Озлобившемуся начальству выгнать из занимаемого дома провинившегося – раз плюнуть.

Никита переступил порог, настроившись на скандал, и оторопел…

В комнате под ритмичную музыку в длинной до колен маечке делала гимнастику Валька, его подружка со свадьбы Вовки Мурыгина! И под маечкой, похоже, ничего не было. О! Лишь три дня назад Никита послал ей телеграмму: «Приезжай гости отдохнешь развлечемся». И вот она уже здесь! Вот это оперативность! Какая удача! Неделя перед отъездом на войну не пройдет даром, а будет прожита с пользой для души и тела.

Никита, отбросив в сторону фуражку и скидывая на ходу сапоги, бросился к раскрасневшейся Вальке. Он обхватил её за талию, слегка покружил, крепко обнял и на третьем пируэте уронил на диван, падая сверху.

– Эй! Полегче! Я, может, просто в гости приехала. Поглядеть на красоты Востока. Может, у меня другие планы! – весело визгнула Валька.